– Не в этот раз, – тихо отозвалась Марион. – Я сделала…
– Я вижу, что ты сделала! Не знаю, что с ним случилось, но он пришел сюда за помощью. Ты вроде приняла его. Уложила. Пустила кровь. Он, похоже, оказавшись в тепле, размяк и немного забылся – а ты не стала останавливать кровь.
– Да.
– Эх ты… – Уилл дернулся, повернулся на еле слышный голос друга. – Робин?
– Оставь ее.
– Не говори, не трать силы…
– Слушай меня, – тихо оборвал его Робин. – Большая поляна у обрыва к Тренту. Поваленный дуб. Помнишь его?
– Конечно.
– У корней дуба – два черных клена. Вот там, – Робин замолчал и снова закрыл глаза.
– Рядом с ней? – понял Скарлет.
– Да.
Уиллу хотелось сказать ему, что рано сдаваться, что он проживет еще сто лет – кровь остановилась, а силы скоро снова появятся, – но взглянул на друга и осекся. Робин уже не открывал глаз и не пытался говорить, лицо стало словно резче и намного старше на вид. Скарлет перевел взгляд на Марион – та молча стояла у стены и смотрела совершенно равнодушно, но Уилл даже при скудном свете заметил сырые блестящие дорожки на ее щеках.
Робин больше ни на что не откликался. Словно в далекой дымке, ему привиделась Ясмина. На некрасивом смуглом лице горела улыбка, в ушах сверкали длинные серьги с изумрудами. Она подняла голову, прожгла Робина своим клокочущим черным взглядом, улыбнулась и одними губами сказала:
– Дай руку.
***
Песня закончилась, звуки лютни стихли, но Уилл Скарлет откликнулся не сразу. Он долго молчал – так долго, что Алан даже начал ерзать на скамейке. Наконец Уилл поднял голову:
– И это ты написал сам?
– Да, – Алан осторожно выпрямился. – Кажется, это моя лучшая баллада. Ее всегда просят спеть. И она разошлась по всей Англии, быстро разошлась – всего-то за полгода.
– Чушь собачья, а не баллада. Ты сам-то когда-нибудь лук в руках держал? Что значит «и там в лесу меня похороните, где упадет последняя стрела»? Кто ж поверит, что человек, умирающий от потери крови, смог натянуть лук?
– Верят же! Я пел ее весной на свадьбе у французского аристократа Куртене. Занесло во Францию, пришлось там петь за еду.
– Можно подумать, тут ты поешь за деньги.
– Так вот, там новобрачная аж лишилась чувств. Так и хлопнулась посреди пира. А потом, когда очнулась, так рыдала, что жених не мог ее успокоить. Так что баллада удалась.
– Может, и удалась. Только у нас в харчевне ты петь ее не будешь. Ступай куда-нибудь в другое место. Как тебя вообще занесло в Ноттингем?
– Я ехал в Аденсбург, – признался Алан. – Надеялся, вдруг Агнес там. Там же давно жили ее родственники.