– И готов потратить еще больше, чтобы раз и навсегда наконец от него избавиться. Надо только понять, куда он подастся, когда оклемается.
– В свои земли? Ему же Алиенора кинула какой-то клочок.
– Свои земли? Не смешите. Хантингтон – занюханный замок у черта на рогах, где-то на полпути между Лондоном и Ноттингемом. Он там даже не показывался ни разу, только написал прежним владельцам этой лачуги, чтобы ни о чем не беспокоились, – мол, выкидывать их на улицу он не собирается.
– Откуда вы все это знаете, Мазер?
– Успел поспрашивать у нужных людей, пока мы с вами торчали в Руане.
– А, вот о чем вы постоянно говорили с арабом, который приносил еду.
– Он бербер. Ну, мавр, если вам так будет понятней. Но да, объяснялись мы по-арабски. Ему было приятно услышать этот язык в Нормандии, а мне так легче было добиться доверия.
– Значит, добились.
– Тюремщики обычно знают много интересного. И могут порасспрашивать кого надо, а потом передать. Или связать с кем надо.
– Не понимаю вас.
– Думаете, милорд, почему я никуда не тороплюсь и не готов гробить лошадь и отбивать себе задницу? Встреча в одной харчевне в Кале у меня только послезавтра вечером, так что можно спокойно ехать, никуда не нестись и придирчиво выбирать места для ночлега.
– Встреча в Кале? – удивился шериф. – У вас? С кем?
– Сколько вам не жалко, чтобы раз и навсегда избавиться от Локсли? – ухмыльнулся Мазер, не отвечая на заданный вопрос. – Скинемся? Только сразу предупреждаю – живым эти люди его не поймают, у них другая работа. Да и он не из тех, кто даст себя поймать живым. Но, собственно, зачем он нам живой?
– Повторяю – я хочу его повесить перед всем Ноттингемом.
– Это понятно. Но Локсли-то для этого вам зачем?
– Как зачем?
– Силы небесные, – сплюнул Мазер. – Вот уж не думал, что вам такие простые вещи надо еще и объяснять. В вашем распоряжении – все деревеньки Ноттингемшира. Конечно, чем дальше от города, тем лучше. Там что, не найдется ни одного тощего блондина немногим за сорок?
Шериф оторопело уставился на него:
– А… а если люди увидят, что это не он?
– Как увидят? Он не показывался тут около десяти лет, кто его помнит? Сестра Гисборна, леди Марион? Ее саму никто не видел с тех пор, как она сгинула в цистерианском приорстве в Кирклисе. Кто-то еще из его шайки? О них тоже ни слуху ни духу. А для обычной уличной черни этот ваш Локсли – просто красивая сказка. Верьте мне.
– Но…
– Что но? Берете любого худого блондина подходящих лет. Ну, более-менее крепкого, Локсли все-таки жилистый, а не тощий. Избиваете плетьми до полусмерти, главное, чтоб не подох раньше времени. Ну, ваш городской палач справится. На всякий случай можно язык выдернуть. И вешаете себе спокойно, торжественно оглашая приговор и поздравляя горожан с поимкой опасного преступника. Уверяю вас, когда с человека кожа свисает клочьями, его можно выдать за кого угодно. Особенно за того, кого десять лет не видели.