Шериф не ответил. Несколько минут и он, и Мазер ехали молча, потом он наконец осторожно спросил:
– А… а настоящий Локсли?
– Люди, с которыми я послезавтра встречусь в Кале, найдут его сами. И покончат с ним. Я не знаю, сколько они запросят, – но это мастера, и стоит их работа недешево. Поэтому и спрашиваю – вы готовы скинуться?
– Да.
– Значит, договорились. Прекрасно.
– А если, – ноттингемский шериф тяжело сглотнул, – если они не убьют его?
– Это настоящие восточные мастера. Я и раньше о них слышал, еще до того, как этот тюремщик-бербер обещал устроить мне встречу в Кале. Если они возьмутся за работу – значит, выполнят.
– Локсли изворотлив, как змея. Если все-таки он уйдет? И явится в Ноттингем?
– Не могу представить, чтобы кто-то от них спасся. Но если вдруг и так – не смешите меня. Явится в Ноттингем? Куда он явится, если вы его повесили перед всем городом? В тюрьму самозванца, на корм крысам, и дело с концом.
***
Собеседником Зигфрида Мазера был высокий седой мужчина. За время крестового похода Мазер хорошо научился различать восточных людей, но сейчас не мог определиться, кто перед ним. Незнакомец представился Ахмедом – это имя могло принадлежать и турку, и арабу, и кому угодно. Мазер начал было говорить по-арабски, но его собеседник, снисходительно улыбнувшись, перешел на французский.
Этот Ахмед был очень стар, но держался превосходно – Мазер сразу заметил и оценил и цепкий холодный взгляд, и жесткую манеру говорить.
– Какие-то особые приметы? – спросил Ахмед, внимательно выслушав все, что рассказал до этого Мазер.
– Конь. Очень красивый конь редкой масти, вороно-пегий.
– Поменять коня – минутное дело. У всадника-то приметы есть?
– Среднего роста, – начал Мазер. – Сухой, жилистый, широкоплечий. Светловолосый, вроде и светлоглазый. Должен быть весь в старых отметинах. На груди справа совсем свежий шрам от стрелы.
– Что-то еще?
– Вроде нет.
Ахмед помолчал, затем в упор взглянул на Мазера:
– Это один из лучших лучников, если не лучший. И неплохой мечник. Почему вы не предупреждаете?
– Значит, вы знаете, о ком речь. Зачем тогда спрашивать про приметы?
– Проверяю вашу честность. О цене мы договорились. Половина – вперед. И не вздумайте потом обмануть моих людей с оплатой, как вы это сделали с вашими бойцами сейчас. Сто раз пожалеете.
Мазер опустил глаза, словно рассматривая вино в деревянной кружке. Какое-то время он молчал, Ахмед спокойно смотрел на него. Наконец торговец снова поднял взгляд:
– Чем вы сможете подтвердить, что работа сделана?
– Вы хорошо знаете этого человека в лицо?