███ марта, через пять дней после событий в ТРЦ, я обедала в столовой нашей компании. Перекусить я пошла около трех часов дня. В небольшом помещении корпоративного кафетерия уже никого не было, даже персонала: после часа дня начинался режим самообслуживания. Это было в порядке вещей: столовая обслуживает лишь сотрудников нашего предприятия, чужих людей там не бывает, поэтому после обеда там почти всегда безлюдно. Положив пару тарелок на поднос, я села за столик напротив двери. Я без аппетита ковыряла вилкой в салате, когда услышала смех и в столовую вошли люди. Вскинув глаза, я увидела ЖТЦ.
С ней рядом была другая женщина. Они подошли к моему столику и остановились. Онемев от ужаса, я могла лишь ощущать, как бьется жилка у меня на шее, волосы на голове шевелятся и к горлу подступает тошнота. ЖТЦ посмотрела на вторую женщину и указала подбородком на меня. Та кивнула и уставилась на меня, по-птичьи склонив голову набок. Ее губы начали расплываться в ухмылке…
Вынести этот ужас еще раз я не смогла. Порывисто вскочив, я бросилась из помещения, кожей ощущая свой пронзительный крик. Не осознавая, куда именно бегу, я ринулась на улицу, чтобы оказаться подальше от страшной пары. На пятачке перед офисом я села в первое же такси, чуть не оторвав ручку двери при посадке. Увидев мое лицо, водитель промолчал и резко тронулся.
До дома я доехала за двадцать минут, подъехав прямо к подъезду. Открывая дверь такси, я бешено озиралась, и мой взгляд упал на лавочку у входа в соседний подъезд. На нем обычно сидят пожилые соседки. Я и сейчас разглядела на нем два силуэта. Это были ЖТЦ и та, вторая.
Резко захлопнув дверь, я практически криком потребовала у водителя ехать в аэропорт. По дороге я успела купить билет на ближайший рейс в █████████████. Там живет моя мама. Она художница, сейчас на пенсии. Через три часа я летела, как надеялась, подальше от кошмара. Но вы, наверное, уже догадываетесь, что убежать не получилось. На второй день после приезда я вновь увидела их в окно, сидящих на скамейке у нашего подъезда. Моя мама их тоже видела, я ей все рассказала. И тогда я решила написать заявление, так как просто не знаю, что делать дальше и куда мне бежать.
Прошу оказать помощь и оградить меня от преследования неизвестных женщин.
С моих слов записано верно».
После запуска протокола Х39 (индекс изменен) мы подняли все файлы, звонки, документы, банковские транзакции – все, что имело отношение к Д, было пропущено через мелкое сито. Сначала мы не нашли ничего особенного: она жила обычной жизнью, не имела доступа к конфиденциальной информации, не располагала ценными активами.