Душа Петербурга (Анциферов) - страница 234

Голову Петра делал не сам Фальконет, а его ученица Колло. Это – не голова императора в короне, как на статуе Петра I работы Растрелли-отца. Это – голова героя, увенчанная лавровым венком. Профиль очерчен резко. Воспаленные от бешеной скачки глаза расширены, точно перед взором раскрываются еще неведомые дали:

Памятник Петру I был в полной мере оценен лишь в период общественного подъема, подъема, связанного и с Отечественной войной 1812 года, когда зародилась легенда о Медном Всаднике как страже и защитнике северной столицы, и с движением вольнолюбивых декабристов.

«Отчего битва 14 декабря была именно на этой площади?» – спрашивал Герцен и отвечал: «Четырнадцатое декабря 1825 года было следствием дела, прерванного 21 января 1725. Пушки Николая были обращены против возмущения и против статуи»[305].

Поэт, возвеличивая основателя города, возвеличивал и его детище – Петербург.

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо, как Россия.

В «Медном Всаднике» Пушкин раскрыл прогрессивное значение Петербурга. Это его большая заслуга. В свете последующей истории великого города идея пушкинской поэмы приобретает особое значение. В середине прошлого века Петербург стал тем городом, с которым связали свою деятельность революционные демократы Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский, Салтыков-Щедрин, боровшиеся с косными силами, тормозящими развитие русского народа. И теперь народы Советского Союза и все прогрессивное человечество преклонились перед героизмом непобедимого города, города Ленина, Города-Героя, который в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) вынес жесточайшую блокаду, сохраняя до победного конца непоколебимое мужество, и покрыл себя неувядающей славой.

Когда мы читаем то, что Пушкин писал о Петербурге, когда вдумываемся в его высказывания о нем, казалось бы, противоречивые, мы должны уметь разобраться, о каком Петербурге думал он в том или другом случае. Глубокий патриот умел отличать то, что принадлежит векам, от случайного, преходящего. Когда он писал:

поэт думал о городе, который явился выражением истории русского народа в новое время. Этот возглас поэта был обращен к грядущим векам.

Но когда Пушкин называл северную столицу «приемной», когда он писал о своей ненависти и презрении к этому городу, то он имел в виду царскую столицу с ее «знатной чернью», которая вела поэта к гибели.