Со временем бараков становилось все больше, красильный цех расширялся, появлялись питейные заведения для рабочих, появилась первая фабрика, потом вторая… Сейчас Кузнечка представляет собой несколько нелицеприятную смесь промышленного и спального районов. Унылые двух- и трехэтажные бараки с облупившейся штукатуркой, многочисленные пабы с их вечерним буйством, чадящие трубы трех фабрик — ткацкой, консервной и табачной. Конечно же, в вони химических реагентов, дешевого табака и рыбьего душка не могло родиться ничего нормального, так что Кузнечка была, так сказать, самым криминогенным районом города. (А поставщиком длинных и непонятных ни для кого, кроме меня, слов — головная боль. Головная боль — интересно, а ко мне вернется весь мой запас памяти?)
С чистеньких улочек основной части города мы сразу перешли к грязевому болоту, кое-где выстланному досками: где свежими, а где и прогнившими. Идти по ним было не сказать, что прям удовольствием для людей, но люди терпели. Мне было хуже — я же не мог надеть ботинки. Да и где б я их нашел еще… Пришлось чапать по полузатопленным доскам, надеясь, что мне не предстоит купание.
Вместо прилично выглядящих горожан тут были рабочие фабрик — обоих полов. Людей было немного — основная рабочая смена началась не так давно. Но мы все же имели удовольствие наблюдать усталые лица, запыленную одежду, от которой пахло то едкой химией, то табаком, то не самой свежей рыбой. Женские лица не знали косметики, а мужские слишком близко знали дно бутылки.
Из милого и чистенького Нового времени я попал в затхлое, провонявшее дымом Новое время. Да уж…
Мы быстро дошли до базарной площади. Унылое зрелище — воз с дешевым, явно не первой свежести мясом, несколько навесов, где торговали едой и одеждой, и палатка бродячего фокусника — последний как раз убирал ее в небольшую повозку. С базарной площади выходило четыре улицы. Эдвин поинтересовался у ближайшего прохожего, где же находится Пионовая улица. Рабочий, покосившись на резонатор, махнул рукой в сторону противоположного края площади. Поблагодарив рабочего, Эдвин двинулся в ту сторону, я же последовал за ним.
Пионовая улица, не смотря на свое красивое название, не могла похвастаться ничем особым. Мы быстро миновали два проулка и завернули в третий.
Пройдя мимо пирамиды из ящиков, мы очутились в довольно гнусно выглядящей подворотне. Бело-зеленые стены трех зданий сходились, чтобы образовать прямоугольник немного неправильной формы. Тут росла жиденькая трава, находились две лавки и, слева от входа в подворотню, в стене находилась небольшая каменная арка с яркой зеленой полосой над ней. В глубине арки находилась крепкая дверь, окованная железными полосами. У арки, на одной из лавочек, сидел парень в нехарактерной для этой местности одежде городского денди и курил сигарету, на нас он почти не посмотрел.