Уперев руки в бока, я повернулась к нему лицом.
– Ну вот я здесь. Может, скажешь мне?
Прежде чем заговорить, он обернулся через плечо, будто здесь, на пустынном берегу реки, не считая равнодушных уток, кто-то мог подслушать. – Элла, все это время я был не только в армии. По крайней мере не в той армии, которую ты знаешь.
– Я не понимаю.
Неужели он обо всем лгал?
– Я правда записался в армию и отправился на фронт. – Я вспомнила его в день отъезда на железнодорожной станции Краков-Главный, такого гордого, полного надежд в своей новой униформе, подмигивающего мне перед посадкой в поезд. – Но потом Польша потерпела поражение и случилось кое-что еще. Ты слышала об Армии Крайовой? – Я кивнула. В начале войны ходили слухи, что группа польских мужчин организовалась для борьбы с немцами, и с тех пор я слышала жалобы, что они участвуют в саботаже. Но чем дольше длилась оккупация, тем больше храбрые повстанцы казались выдумкой, вроде сказок и легенд.
– Видишь ли, когда стало ясно, что Польша собирается сдаться, один солдат рассказал мне о формировании другой подпольной армии, – сказал Крыс. – Я слышал, что они собирались предпринять, и понимал, что должен влиться в ее ряды. Воевать на фронте оказалось бессмысленно; единственной нашей надеждой стали секретные операции. Поэтому я стал работать с небольшой группой, чтобы противостоять немцам. Позже мы объединились с другими подобными организациями и сформировали Польскую Армию Крайову.
Я все еще не совсем понимала, что все это значит – или как это помешало ему вернуться ко мне.
– Чем именно ты занимаешься?
Он помотал головой.
– Я не могу рассказать. У меня очень рискованная работа – бороться с немцами различными способами. Вот почему, даже когда я вернулся, мне пришлось держаться от тебя на расстоянии. Понимаешь, многие участники операций долго не живут.
– Нет… – прошептала я, ужаленная мыслью, что с ним что-то может произойти. Я приблизилась к Крысу, и он меня обнял.
– Я не хотел ранить тебя. Не хотел подвергать опасности. За себя я не беспокоюсь. Но если меня схватят, они придут за всеми, кого я любил. Я не вернулся, потому что хотел защитить тебя. Ты мне дороже всего на свете. Но я не могу видеть твои страдания. Так что теперь ты понимаешь, почему мы не могли быть вместе?
– И почему мы сейчас не можем? – Выпрямившись, я отстранилась от него.
Он мрачно кивнул.
– Это единственный способ.
– Думаешь, вы сможете одолеть немцев? – недоверчиво спросила я.
– Я не знаю, – резко ответил он. – Нам не сравниться ни с их вооружением, ни с численностью.