Плавать не заставлял. Но три раза заносил в море и наслаждался её страхом перед каждой волной. Как она вся вжималась в него, обнимала крепко, а потом отстранялась до следующей волны.
Натёр её кремом. Не комментировал, как он недоволен тем, что прикупил вместо нормальной женщины. Долго натирал, медленно. Сам поворачивал — то на живот, то на спину, то снова на живот. Вдруг замирал на секунду, не убирая рук. И она, еле сдерживаясь, позволяла ему делать с ней всё, что ему вздумается, поворачивать руки, сгибать и разгибать ноги.
Не говоря ни слова, ушёл в море, оставив её глотать слёзы на лежаке.
Его долго не было. Она замерла, не в силах пошевелиться.
Вышел из воды, постоял, вытираясь и глядя на неё, лежащую у его ног. Был непривычно сдержан.
— Пойдём, я хочу посмотреть, что мне для тебя собрали. Устроим модный показ. Я уже не могу видеть тебя голенькой, лягушонок! Так и хочется положить на песок, на стол, на пол, на коврик у кровати. А ты не заживаешь никак, надо терпеть.
— Начнём с белья.
Он доставал по одному из ящика пластиковые пакеты. Фиолетовый. Бордовый. Чёрный. Она мучилась, открывала, роняла — то трусики, то бюстгальтер. Стояла как-то боком, согнувшись.
— Бюстгальтеры можешь не мерить, смех один. А трусики — вот эти ещё.
Было не смешно, унизительно. Он чувствовал и её унижение, и своё. Это было невыносимо.
— Так. Одна синтетика. Ещё и колется?
Она молчала, боясь расплакаться. Не стал настаивать.
— Надень вот эти, написано, хлопок. А это всё отвезу Луизиным девочкам, пусть красуются. И маечку, она длинная, ниже трусиков. Ох, я забыл взвесить тебя до завтрака, мне нужен чистый вес. Раздевайся. Ну, я так и знал, ничего ты не весишь толком. Одевайся, идём завтракать.
Послушно ела всё, что он передавал ей через стол.
— Ну, до донышка, завтра решим с врачом, как тебя хоть немного привести в божеский вид. Подожди, уберу посуду, и поговорим серьёзно, составим соглашение. Собственно, ты выслушаешь меня. От тебя я не жду никаких слов, чтобы не пришлось и вправду отшлёпать. У меня рука тяжёлая.
Садись. Не на диван, мне на колени. И обними, так будет легче. Я поглажу тебя, а ты слушай и не дёргайся, Мне с самого начала надо было всё это сказать. Напрасно я понадеялся, что Луиза расскажет, как ты должна себя вести. То ли она непонятно объяснила, то ли ты ничего не поняла. У меня — пойми, постарайся, раз и навсегда.
Ты моя женщина уже почти две недели. Я заплатил за тебя в тот день, когда ты подписала контракт. И отправил к маме, отъезд отложил. С тех пор ты моя женщина, понимаешь? А мне пришлось тебе это доказывать.