В коридоре оказалось пусто, а без сияния Кровавого Пса еще и темно. Только струился через проем выломанной двери слабый лунный свет.
Хэтти помедлила.
Чудовища, должно быть, отправились наверх, как и велел им Пустой Король, – за Джонатаном и бабулей, Сунитой и Магнусом. Надо их спасти, ведь так? Пустить в ход магию, чтобы победить чудовищ и выручить близких. Так поступил бы герой. Герой вроде мамы.
Сверху донесся какой-то шум. Скрипнули дверные петли, зашуршали кожистые крылья. Это была Утопленница. Хэтти ощутила, как покалывает кожу.
Снизу тоже донеслись звуки: шаги. Медленные, но верные, они отдавались эхом от древних каменных ступеней. Кто-то поднимался все выше и выше. Кто-то насвистывал мелодию – мелодию, которую Хэтти наконец-то узнала: это ее она услышала впервые, когда пришла одна в «Броуквуд-Холл» в поисках бабули.
«Вести добрые с песней птичка несет…»
Хэтти охватил всепоглощающий ужас, и она оцепенела, как будто ее окатили из ведра ледяной водой. На неверных ногах она подбежала к дверному проему, перебралась через обломки и сбежала по ступенькам крыльца.
Свежий ночной воздух омыл ее лицо прохладой. Дождь перестал, но порывы сильного ветра трепали ей волосы. Хэтти пригнулась, пробегая мимо искореженного автомобиля Суниты и не обращая внимания на то, как гравий больно колет ноги в носках. Вспыхнул сенсорный фонарь, и на подъездную дорожку упала чудовищно раздутая тень Хэтти. Девочка вздрогнула и припустила бегом в сторону дороги.
Машин не было, только деревья нависали с обочин. Хэтти помчалась по мягкой траве вдоль дороги, запинаясь и чуть не падая. Она осознала, что все еще сжимает в руке нож, и крепче стиснула рукоять.
В какую сторону до Броуквуда? Она лихорадочно принялась вспоминать карту, которую позаимствовала в «Неясыти», еще когда впервые ушла из гостиницы одна. Вот только ночью дороги выглядели совсем не так, как днем. Вроде бы где-то недалеко должен быть поворот налево? Или она его пропустила? Деревья справа расступились, открыв чистое поле, но Хэтти не узнала его. Тут и там виднелись белыми пятнышками овечки, взиравшие на Хэтти с легким любопытством.
Она перешла сперва на бег трусцой, а потом и на быстрый шаг. Холодный воздух обжигал легкие. Она не могла больше бежать. Хэтти обернулась – никто за ней не гнался.
Она осталась одна под светом молчаливых звезд.
В безопасности. Но все равно одна.
Страх наконец отступил, оставив после себя сильный стыд. Она всех бросила. Папу, бабулю, Джонатана. Даже не попыталась спасти. Вместо этого просто убежала, как трусиха. Никчемная, эгоистичная трусиха.