И вотъ, во всеподданнѣйшемъ докладѣ, представленномъ въ началѣ 1893 г., Вышнеградскій объясняетъ Александру III причины, почему онъ полагаетъ, что разсмотрѣніе въ законодательномъ порядкѣ предположеній Плеве явилось бы несвоевременнымъ. Съ очень большой осторожностью, зная предубѣжденіе Александра III, онъ подходитъ къ вопросу по существу, выражая сомнѣніе въ цѣлесообразности мѣръ, предположенныхъ въ законопроектахъ Совѣщанія Плеве. Съ такой же осторожностью онъ указываетъ, что не всѣ черты еврейской экономической дѣятельности, какъ онъ выражается, являются безусловно вредными, — онъ усматриваетъ и нѣкоторыя полезныя стороны дѣятельности евреевъ на экономическомъ поприщѣ. Но каковы бы ни были результаты этой дѣятельности, нельзя, по мнѣнію Вышнеградскаго, стать въ такое рѣзкое противорѣчіе съ общественнымъ мнѣніемъ Европы, въ которомъ евреи, по его убѣжденію, играютъ роль, въ такой моментъ, когда Россія нуждается въ расположеніи финансовыхъ заграничныхъ сферъ для реализаціи займа, безъ котораго дальнѣйшее сведеніе бюджета представляется невозможнымъ. Вышнеградскій указываетъ на обстоятельства реализаціи предшествовавшаго займа, когда вслѣдствіе принятыхъ по отношенію къ евреямъ мѣръ, еврейскіе финансовые круги, во главѣ съ Ротшильдомъ въ Парижѣ, воздержались отъ участія въ реализаціи. Возникли серьезныя затрудненія, и условія, при которыхъ реализація была осуществлена, при содѣйствіи однихъ только христіанскихъ банкировъ, оказались очень тяжелыми. Вышнеградскій рекомендуетъ воздержаться въ настоящее время отъ одобренія законопроекта Плеве.
Большого сочувствія законопроектъ Плеве не вызвалъ и у министра внутреннихъ дѣлъ, каковымъ тогда былъ Иванъ Николаевичъ Дурново, бывшій товарищъ министра при Толстомъ, и послѣ ухода Толстого занявшій постъ министра. И. Н. Дурново, бывшій екатеринославскій предводитель дворянства, а потомъ и губернаторъ, не от личался ни особыми административными дарованіями, ни силой своего характера и вообще представлялся человѣкомъ довольно зауряднымъ. Карьерой своей онъ обязанъ былъ главнымъ образомъ тому, что до перехода въ министерство внутр. дѣлъ имѣлъ высокую отвѣтственную должность въ вѣдомствѣ императрицы Маріи и, повидимому, именно въ качествѣ придворнаго человѣка, заслужилъ симпатію и императрицы и самого Александра III. Выборъ министровъ Александромъ III вообще основывался отнюдь не на подаваемыхъ кандидатами надеждахъ на проявленіе большой административной иниціативы; напротивъ того, Александръ III не терпѣлъ возраженій и поэтому людей податливыхъ, преданныхъ исполнителей своей воли, онъ цѣнилъ больше, чѣмъ самостоятельное проявленіе энергіи, столь необходимой на посту министра.