Тяга евреевъ въ Америку существовала издавна. Она рѣзко усилилась послѣ погромовъ 1881-1882 г. Постепенно въ Америкѣ образовался классъ русскихъ евреевъ, болѣе молодыхъ и энергичныхъ, очень скоро приспособившихся въ новыхъ условіяхъ; они быстро ассимилировались съ американцами и начинали жить чисто американской жизнью. Они не забывали, однако, семействъ, оставленныхъ въ Россіи, и при первой возможности старались перевезти ихъ къ себѣ. Это стремленіе усиливалось по мѣрѣ того, какъ ухудшалось положеніе евреевъ въ Россіи. Въ правительственныхъ кругахъ эту тягу эмигрантовъ евреевъ объясняли желаніемъ уклониться отъ исполненія воинской повинности. Отправлялись въ Америку сначала совершенно легально съ заграничными паспортами лица, свободныя отъ исполненія воинской повинности, однако, не въ такомъ возрастѣ, который былъ бы несовмѣстимъ съ возможностью приспособленія къ новымъ условіямъ жизни. Это былъ передовой отборный отрядъ еврейскихъ эмигрантовъ въ Америку, потянувшій за собой и болѣе слабосильные элементы, разсчитывающіе на помощь тѣхъ, кто раньше тамъ поселился. Съ обостреніемъ еврейскаго вопроса въ Россіи, въ Америку устремлялись уже и такіе, которые едва-ли были приспособлены къ борьбѣ за существованіе въ Америкѣ въ новыхъ условіяхъ. Часть этихъ эмигрантовъ являлась дѣйствительно бѣглецами, выселенными изъ деревень и селъ въ порядкѣ правилъ 3 мая, либо выселенными изъ внутреннихъ губерній, и вынужденными отправляться въ черту осѣдлости, которая для нихъ была совершенно чуждой, такъ какъ они въ теченіе многихъ лѣтъ проживали во внутреннихъ губерніяхъ и потеряли всякую связь съ прежнимъ мѣстомъ своего происхожденія въ чертѣ осѣдлости. Раззоренные, часто неспособные къ физическому труду какъ по своему возрасту, такъ и по непривычкѣ къ труду, они не могли двигаться въ Америку безъ посторонней помощи. Въ ожиданіи помощи они задерживались въ этапныхъ пунктахъ, главнымъ образомъ, въ заграничныхъ портовыхъ городахъ, наводняя ихъ и обременяя мѣстную еврейскую благотворительность. Въ 1890 г. въ Англіи общественное мнѣніе обратило вниманіе на количество евреевъ, ложащихся бременемъ на мѣстную благотворительность, и такъ какъ причины эмиграціи для англичанъ были совершенно ясны, — эти причины разъяснялись въ органахъ печати благодаря еврейскимъ дѣятелямъ, — то общественное мнѣніе оказалось возбужденнымъ противъ политики русскаго правительства въ отношеніи евреевъ. Не имѣя возможности оказать какое бы то ни было прямое вмѣшательство въ чужія внутреннія дѣла, англійское общественное мнѣніе ограничивалось протестами: созывались митинги и даже образовался спеціальный фондъ, въ суммѣ около 1 мил. руб., для помощи евреямъ-эмигрантамъ… Основался еврейскій комитетъ помощи, который функціонировалъ до конца войны. Русская правительственная антисемитская политика питала этотъ комитетъ достаточнымъ матеріаломъ для заботы о жертвахъ этой политики. Встревожилась потокомъ евреевъ-эмигрантовъ, лишенныхъ средствъ, вся Европа, лежащая по пути движенія эмигрантовъ. Стремленіе къ эмиграціи не обошлось и безъ агитаціи, которую развивали представители разныхъ пароходныхъ фирмъ, заинтересованныхъ въ привлеченіи эмигрантовъ на свои пароходы. Дѣятельность этихъ агентовъ встрѣчала, правда, затрудненія въ формальномъ законѣ, дѣйствовавшемъ въ Россіи и воспрещавшемъ подъ страхомъ суровой кары подстрекательство къ оставленію отечества безъ разрѣшенія начальства, т. е. безъ заграничнаго «губернаторскаго» паспорта. Оставленіе отечества считалось преступленіемъ, караемымъ поселеніемъ въ Сибирь, и даже каторжными работами. Но этотъ законъ не могъ примѣняться. Ушедшіе изъ Россіи обратно не возвращались и были внѣ досягаемости уголовнаго закона. Правительство, впрочемъ, не только не могло но и не желало бороться противъ нелегальнаго оставленія отечества.