Властолюбіе Муравьева было почти безгранично. Онъ былъ любитель внѣшней помпы, и ни у одного министра пріемъ не обставлялся такъ торжественно, какъ у Муравьева. Онъ позволилъ себѣ роскошь, совершенно неслыханную до того времени: его секретарь, на обязанности котораго лежало вводить лицъ, представлявшихся министру, и докладывать о разныхъ посѣтителяхъ, — состоялъ въ должности члена консультаціи при министерствѣ юстиціи учрежденной, т. е. былъ ближайшимъ кандидатомъ въ сенаторы. Никакихъ консультацій такой секретарь, конечно, давать не могъ; онъ вообще не несъ никакой судебной службы, являясь какъ бы дворецкимъ генералъ-прокурорскаго дома.
Обаятельный въ бесѣдѣ въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ питалъ къ собесѣднику нѣкоторую благосклонность, Муравьевъ былъ крайне рѣзокъ и непріятенъ въ разговорѣ съ тѣми, которымъ онъ хотѣлъ показать свое нерасположеніе. Ни одинъ министръ въ такой мѣрѣ, какъ Муравьевъ, не руководился при назначеніяхъ своими личными чувствами по отношенію къ кандидатамъ.
Но вмѣстѣ съ тѣмъ это былъ человѣкъ иниціативы и человѣкъ, воспитанный на принципахъ судебныхъ уставовъ. Готовый для политики на всякія жертвы, готовый самое правосудіе сдѣлать орудіемъ политики, Муравьевъ, однако, ни за что не сдавалъ нѣкоторыхъ позицій. Онъ, никогда не былъ и не проявлялъ себя другомъ института земскихъ начальниковъ, а напротивъ того, по поводу дѣятельности земскихъ начальниковъ вступалъ въ конфликты съ всесильнымъ министерствомъ внутреннихъ дѣлъ, гдѣ знамя земскаго начальничества держалось высоко, какъ символъ сильной власти и возврата къ прежнимъ временамъ, когда дворянство считалось единственной опорой престола.
Не прекращалась въ Россіи агитація противъ суда присяжныхъ засѣдателей. Одновременно съ введеніемъ этого суда въ Россіи началась и борьба противъ него. Эта борьба усиливалась по разнымъ поводамъ неоднократно и приняла особо рѣзкую форму послѣ оправданія Вѣры Засуличъ, стрѣлявшей въ генерала Трепова. Судъ присяжныхъ былъ постоянной мишенью для нападокъ такого сильнаго органа печати, какъ «Московскія Вѣдомости», и ихъ редактора Каткова. Судъ улицы поносился всѣми. И нельзя не поставить въ заслугу Муравьеву, что, несмотря на неоднократныя попытки заставить министра юстиціи выработать законодательное предположеніе объ отмѣнѣ суда присяжныхъ засѣдателей, онъ на это не шелъ. Приходилось ограничиваться всякими урѣзками компетенціи суда присяжныхъ засѣдателей и усиливать компетенцію судебныхъ палатъ съ участіемъ сословныхъ представителей. И я имѣю основаніе думать, какъ и многіе другіе думали въ свое время, — что если бы передъ Муравьевымъ стоялъ выборъ: пожертвовать институтомъ присяжныхъ засѣдателей или оставить постъ министра, онъ бы не остался министромъ юстиціи и даже въ этомъ случаѣ не предалъ бы суда присяжныхъ.