Въ эту эпоху сталъ зарождаться еврейскій рабочій союзъ, образовавшій впослѣдствіи партію Бунда. Начавъ съ работы по чисто экономической защитѣ интересовъ рабочихъ, въ видѣ содѣйствія стачкамъ, Бундъ къ концу царствованія Александра III сталъ включать въ свою программу политическія требованія, и прежде всего — требованіе равноправія евреевъ. Думаю, что я не ошибаюсь, утверждая, что первое время проявленіе дѣятельности Бунда не вызывало особаго неудовольствія со стороны властей. Всякаго рода стачки и столкновенія рабочихъ съ евреями-фабрикантами и заводчиками въ чертѣ осѣдлости, разрушая экономическую силу послѣднихъ, — могли быть только пріятны правительственнымъ органамъ. Примѣръ еврейскихъ рабочихъ стачекъ не отзывался на промышленности не-евреевъ по той простой причинѣ, что ея въ чертѣ осѣдлости почти не существовало. Но когда Бундъ сталъ предъявлять политическія требованія, а въ особенности когда впослѣдствіи онъ соединился на федеративныхъ началахъ съ общими соціалъ-демократическими революціонными группировками, тогда, конечно, на Бундъ направилась вся сила репрессій департамента полиціи, и въ глазахъ правительства еврейская соціалистическая организація являющаяся лишь небольшой частью общихъ революціонныхъ соціалистическихъ группъ, стала главной руководительницей революціонной дѣятельности. Въ дѣйствительности же на разныхъ соціалистическихъ съѣздахъ делегаты Бунда представляли совершенно незначительное меньшинство.
Останавливаясь на вопросѣ о томъ, являлся ли Бундъ въ общееврейской жизни необходимой и желательной организаціей, я долженъ прежде всего указать, что иниціаторами и организаторами Бунда являлись не рабочіе, а интеллигенты. Такъ, впрочемъ, было всегда въ соціалистическихъ партіяхъ, но онѣ и не присваивали себѣ качества рабочихъ организацій, а были политическими революціонными партіями, — между тѣмъ, какъ Бундъ выдавалъ себя за рабочую организацію. Еврейскій пролетаріатъ носилъ особый характеръ: собственно рабочихъ элементовъ въ чертѣ осѣдлости, особенно въ сѣверо-западномъ краѣ, было не много, въ виду отсутствія значительнаго числа фабрикъ и заводовъ. Впрочемъ, даже еврейскія фабрики допускали лишь незначительное число евреевъ-рабочихъ и только въ исключительныхъ случаяхъ. Фабрики, принимавшія рабочихъ-христіанъ, не могли брать рабочихъ-евреевъ изъ-за субботняго дня, который еще тогда соблюдался евреями, относившими себя къ пролетаріату; иначе пришлось бы останавливать работу на фабрикѣ и въ субботу и въ воскресенье. Евреевъ-рабочихъ принимали поэтому лишь такія фабрики, на которыхъ работали исключительно евреи, что могло случиться лишь очень рѣдко. Съ другой стороны, подъ понятіе пролетаріата могли подойти огромныя массы еврейства, лишенныя постоянныхъ источниковъ существованія и занимавшіяся мелкой торговлей, посредничествомъ, либо случайнымъ физическимъ трудомъ въ разныхъ отрасляхъ. Но организовать эти массы было трудно, и потому еврейскій рабочій союзъ комплектовался изъ элементовъ, отнюдь не подходящихъ подъ понятіе рабочихъ. Надо еще замѣтить, что еврейское трудовое населеніе болѣе склонно къ домашнему производству, его не тянетъ къ заводскому и фабричному труду, гдѣ нѣтъ мѣста проявленію индивидуальности. Такъ, напримѣръ, въ Бѣлостокѣ при большомъ развитіи ткацкой промышленности домашній, кустарный типъ ея является преобладающимъ. У евреевъ-ремесленниковъ рѣдко встрѣчаются платные сотрудники; какъ показало изслѣдованіе еврейскаго ремесленнаго труда, произведенное ЕКО, громадное большинство ремесленниковъ работаетъ въ одиночку; лишь незначительная часть имѣетъ ученика, а еще меньшая — подмастерье и ученика. Такимъ образомъ, образованіе Бунда не вытекало изъ классовыхъ интересовъ еврейскаго рабочаго населенія. Противоположность интересовъ работодателя и рабочаго ощущалась довольно рѣдко. Понятно поэтому, что Бундъ вскорѣ сдѣлался частью соціалистической революціонной партіи и въ качествѣ таковой навлекъ на себя усиленное преслѣдованіе правительства.