Если сравнить конецъ XVIII вѣка съ концомъ XIX, — какая обнаруживается пропасть между идеологіями двухъ вѣковъ. Великая французская революція всколыхнула весь культурный міръ; и когда революціонное состояніе во Франціи заканчивалось, а самая революція была закована руками Перваго Консула, живительное вліяніе новыхъ идей въ Европѣ только начинало проявляться. Якобинство и терроръ закрывали мрачной завѣсой всѣ пріобрѣтенія революціи, и только послѣ брюмера революція открылась во всей своей красотѣ обновленнаго государственнаго организма, который формировался умѣлой и твердой рукой Наполеона. Но самъ Наполеонъ былъ символомъ обновленія ветхой феодальной Европы. Даже Германія охвачена была новымъ духомъ, духомъ молодой Германіи. Идеализмъ нѣмецкой философіи — идеи Канта, Гердера, Лессинга получили реальную силу и дали толчекъ дальнѣйшему развитію идеализма. Отсюда и романтическое ученіе о духѣ народа, котораго искала историческая школа… Произошелъ въ теченіе XIX вѣка, главнымъ образомъ, въ первой его половинѣ, процессъ освобожденія и объединенія народовъ. Италія, Греція, затѣмъ Балканскія государства… Толчекъ, данный французской революціей, долго еще служилъ источникомъ движенія.
А конецъ XIX вѣка!.. Центромъ Европы была объединенная съ 1870 г. Германія. Вооруженный миръ и духъ милитаризма; реакція, исходившая отъ самоволія и вѣры въ божественность монархіи Германскаго Императора, монархіи, которая обезпечила экономическое и даже культурное благосостояніе при духовной внутренней безсодержательности. Вслѣдствіе этого — необходимость союза республиканской Франціи съ автократической въ самомъ худшемъ смыслѣ Россіей, и — дѣло Дрейфуса, обнажившее всѣ язвы французской государственной организаціи, и обнаружившее стремленіе католическаго клерикализма овладѣть этою организаціей.
Настороженная готовность къ классовой войнѣ въ каждомъ изъ промышленныхъ государствъ, явившаяся результатомъ индустріализаціи, влекущей за собою имперіализмъ, какъ способъ добыванія рынковъ, пріобрѣтенія сырья и сбыта продуктовъ промышленности, — и отсюда союзъ государственной власти съ капиталистами. Таково наслѣдіе, которое истекавшій XIX вѣкъ оставилъ наступавшему XX вѣку.
Я сказалъ, что дѣло Дрейфуса, занявшее послѣдніе годы прошлаго вѣка, было связано съ сближеніемъ pecпубликанской Франціи и автократической Россіи. По крайней мѣрѣ, такъ я понималъ это безпримѣрное въ исторіи дѣло, въ свое время слѣдя съ обостренной чуткостью за всѣми перипетіями его и будучи знакомъ со всей литературой и повседневной прессой по этому дѣлу, какъ во Франціи, такъ и въ Россіи. У меня невольно являлась мысль, что дѣло Дрейфуса возникло по двумъ причинамъ: 1) оно было результатомъ агитаціи католическаго духовенства и главнымъ образомъ іезуитовъ, о чемъ я сейчасъ буду говорить, и 2) оно было какъ бы отвѣтомъ на казавшееся тогда вполнѣ ощутительнымъ, сближеніе Россіи съ Германіей. Католическая часть Франціи въ антисемитизмѣ усмотрѣла связующее звено между Франціей и Россіей. Возникновеніе дѣла Дрейфуса было также знакомъ сочувствія тому антисемитизму, которымъ была проникнута политика Россіи конца прошлаго вѣка. Этимъ дѣломъ католическая Франція хотѣла показать, что она имѣетъ общую точку зрѣнія съ Россіей, съ той Россіей, съ которой политически ничто Францію не соединяло, а все разъединяло, посколько рѣчь шла о внутренней политикѣ.