Слухъ о предполагаемыхъ стѣсненіяхъ въ хедерномъ вопросѣ всколыхнулъ ортодоксальное еврейство. Въ министерство сталъ направляться потокъ всякихъ ходатайствъ и докладныхъ записокъ, въ которыхъ доказывалось, что всякія стѣснительныя по отношенію къ меламедамъ и хедерамъ мѣры нарушали бы принципъ вѣротерпимости, дѣйствующій по отношенію къ еврейской религіи. Въ Петербургъ стали пріѣзжать провинціальные представители, которые изыскивали пути и средства къ тому, чтобы вопросъ о меламедахъ разрѣшенъ былъ болѣе или менѣе благополучно. Во главѣ движенія стоялъ кіевскій дѣятель, упомянутый мною выше, Ниссонъ Каценельсонъ, проявлявшій большую энергію и поставившій себѣ непремѣнной задачей добиться благопріятнаго рѣшенія этого волновавшаго все еврейство вопроса. Изъ провинціи посыпался рядъ прошеній съ сотнями и тысячами подписей. Мнѣ самому пришлось не мало поработать надъ всякаго рода историческими справками и изложеніемъ разныхъ соображеній о томъ, что насиліе надъ еврейской традиціей, будучи само по себѣ несправедливо, привело бы къ обратнымъ результатамъ, ибо запрещеніе обученія дѣтей въ хедерахъ повлекло бы за собой возникновеніе тайныхъ хедеровъ, съ устраненіемъ какой бы то ни было возможности вліять на улучшеніе состоянія ихъ и на поднятіе педагогическаго уровня меламедовъ. Они были бы загнаны въ подполье, но никакой законъ не могъ бы уничтожить хедеръ и меламедство, усвоенное еврействомъ въ теченіе тысячелѣтій. Такая мѣра только причинила бы моральныя страданія еврейской массѣ и закрыла бы доступъ къ какому бы то ни было обученію еврейской бѣднотѣ, не могущей оплачивать учителей, удовлетворяющихъ образовательному цензу. Въ этихъ запискахъ о еврейской школѣ мною излагалось то, что въ новѣйшее время охватывается терминомъ «національной школьной автономіи». Я не скрывалъ того обстоятельства, что хедерное обученіе, которое я самъ прошелъ, не удовлетворяетъ никакимъ педагогическимъ требованіямъ. Санитарное положеніе хедеровъ было дѣйствительно ужаснымъ и нельзя было скрыть того, что хедерное обученіе отзывается вредно на здоровьи еврейской молодежи. Но не репрессивными запретительными мѣрами можно было бы бороться противъ дурныхъ сторонъ хедера. Только постепенное проникновеніе лучей общаго просвѣщенія, только проявленіе еврейской самодѣятельности могло и должно было постепенно улучшать хедеръ, не соотвѣтствующій современнымъ требованіямъ педагогіи и гигіены.
Проф. Бакстъ, бывшій тогда уже членомъ Ученаго Комитета министерства народнаго просвѣщенія, содѣйствовалъ тому, что къ вопросу о меламедахъ министерство отнеслось съ достаточной осторожностью; постепенно удалось склонить къ такому отношенію и предсѣдателя этого комитета Георгіевскаго, въ рукахъ котораго, главнымъ образомъ, находилась судьба еврейской школы. Кстати скажу, что Георгіевскій, одинъ изъ столповъ классицизма въ русской школѣ, какъ я сравнительно недавно узналъ, былъ евреемъ, принявшимъ въ молодые годы православіе и тогда же перемѣнившимъ свою фамилію.