Слѣдуетъ отмѣтить, что въ борьбѣ за сохраненіе хедера интеллигентные круги евреевъ и еврейская печать не приняли никакого участія. Одинъ только я и проф. Бакстъ приложили свои усилія къ тому, чтобы надъ евреями не было учинено насилія, посягающаго на духовную жизнь еврейскаго населенія.
Упорная борьба противъ департаментскихъ предположеній объ обще-образовательномъ цензѣ для меламдовъ[1] закончилась побѣдой хедера. Признано было, что никакихъ цензовъ для меламдовъ устанавливать не слѣдуетъ. Изданъ былъ законъ 1 марта 1893 года, въ силу котораго каждый еврей, желающій заниматься обученіемъ еврейскихъ дѣтей закогіу ихъ вѣры, а равно чтенію и письму по еврейски, въ частныхъ школахъ и въ частныхъ домахъ, либо на собственной квартирѣ, долженъ былъ получить особое свидѣтельство на званіе меламда, которое выдается на одинъ годъ мѣстнымъ учебнымъ начальствомъ — безъ того, чтобы подвергать желающаго получить званіе меламда какимъ-либо экзаменамъ; учебное начальство можетъ лишь удостовѣриться, черезъ гражданское начальство, въ благонадежности просителя. Министру народнаго просвѣщенія предоставлено было право, по соглашенію съ министромъ внутреннихъ дѣлъ, опредѣлить ближайшимъ образомъ порядокъ надзора за меламдами и подробности относительно устройства хедеровъ и веденія ими преподаванія. Такія правила изданы были 5 сентября 1893 года; они, однако, не содержали никакихъ руководящихъ началъ для надзора за хедерами и въ сущности оставили хедеръ безъ всякой регламентаціи. Въ одномъ изъ параграфовъ этихъ правилъ установлено было, что въ хедерахъ еврейскія дѣти обучаются исключительно закону ихъ вѣры и начальной еврейской грамотѣ. Этотъ параграфъ послужилъ основаніемъ для возбужденія одного дѣла, которое я не могу не отмѣтить, какъ характерное для настроенія бюрократіи въ эпоху обостренія офиціальнаго антисемитизма. Еще до изданія закона 1 марта 1893 г. девять бѣлостокскихъ меламдовъ обратились къ министру народнаго просвѣщенія съ просьбой разрѣшить имъ преподаваніе въ содержимыхъ ими хедерахъ начальной русской грамоты особо приглашенными учителями, имѣющими право преподаванія. Возбужденіе этого ходатайства имѣло цѣлью обратить вниманіе учебныхъ властей на то, что сами меламды стремятся къ пріобщенію учениковъ хедеровъ къ общему образованію. Ходатайство меламдовъ было отклонено. На это распоряженіе министерства была подана въ 1894 г. жалоба въ Сенатъ. Мною, въ качествѣ повѣреннаго жалобщиковъ, представлены были Сенату объясненія, въ которыхъ я между прочимъ указывалъ, что въ текстѣ закона слово «хедеръ» вовсе не упоминается, и что фактъ обученія меламдомъ въ хедерѣ, какъ въ частномъ домѣ, еврейскому закону, чтенію и письму не можетъ обусловить запрещеніе въ томъ же частномъ домѣ обучать русскому языку при посредствѣ преподавателей, имѣющихъ право быть домашними учителями. Правилами, утвержденными министромъ народнаго просвѣщенія, имѣлось въ виду воспретить самимъ меламдамъ преподаваніе русскаго языка, такъ какъ у нихъ не имѣется педагогическаго образовательнаго ценза. Приводя разныя юридическія соображенія, я, между прочимъ, писалъ: «десятки тысячъ еврейскихъ дѣтей въ чертѣ еврейской осѣдлости остаются внѣ школъ и училищъ, число коихъ крайне недостаточно. Ни матеріальныя средства массы еврейскаго населенія, ни бытовыя условія не дозволяютъ ожидать въ близкомъ будущемъ устраненія столь существеннаго зла, какъ недостатокъ школъ. Разсчитывать поэтому на распространеніе русской грамоты и знанія русскаго языка среди еврейскаго населенія путемъ обученія дѣтей въ правильно организованныхъ школахъ нѣтъ никакой возможности. Казалось бы, что пробудившееся въ средѣ массы еврейскаго населенія, еще недавно совершенно чуждаго общей культурѣ, сознаніе необходимости усвоить отечественный языкъ и черезъ него пріобщиться къ просвѣщенію, — должно встрѣтить всякое сочувствіе, а не препятствія на пути своего осуществленія. При теперешнемъ положеніи вещей, когда громадное большинство еврейскаго юношества остается внѣ общихъ школъ и училищъ, и когда, вслѣдствіе экономическаго своего состоянія, евреи могутъ лишь сравнительно короткое время содержать дѣтей въ хедерахъ, только это время можетъ быть употреблено на усвоеніе дѣтьми русской грамоты, параллельно съ обученіемъ закону вѣры. Приглашеніе учителя, снабженнаго правомъ преподаванія русскаго языка, есть самый дешевый способъ обученія, доступный еврейской массѣ». «Жалоба бѣлостокскихъ меламдовъ, — писалъ я дальше, — есть покорнѣйшее прошеніе русскихъ евреевъ передъ Сенатомъ благосклонно разрѣшить имъ итти навстрѣчу мѣропріятіямъ правительства, направленнымъ къ пріобщенію евреевъ къ общей культурѣ».