Изувеченного араба они бросили в пардесе у дороги. Все случилось мгновенно, за несколько секунд, и действительно прошло без кровопролития. Насильник к своему счастью потерял сознание сразу, как только понял, что сейчас произойдет, так что сопротивления практически не оказал. Тем более, что его для профилактики довольно сильно огрели дубиной по голове.
- Ничего, очухается, - сказал недоучившийся хирург, поднимаясь с колен и глядя на лежащего ничком араба. - Не смертельно.
- Зато другим урок будет, - сплюнул Меир. Аврум и Фаня стояли в стороне, ведя наблюдение.
- Надо заехать к ним в кибуц ненадолго, сказать, что все сделано, за ребят отомстили.
- А этот? - спросил Аврум.
- Выползет, дорога рядом. А не выползет - и черт с ним.
Секретарь соседнего кибуца, грузный молодой мужчина, выслушал их, покачал головой, не выразив никаких эмоций.
- Спасибо, ребята.
- Не за что. Мы там на нем записку оставили: “Так будет с каждым, кто попытается изнасиловать еврейскую девушку”.
- Это правильно, - секретарь был немногословен.
Они собрались уже уходить, когда Фаня вдруг повернулась и спросила:
- А где ее ребенок?
- Какой ребенок?
- Этой девушки, которая погибла.
Секретарь наконец сообразил.
- А, эта… Пока что с одной из наших, у которой свои дети есть, так что она знает, что с младенцами делать. А что потом делать - не решили еще, может, надеемся кто-то к себе возьмет.
- Можно на него посмотреть?
- На нее, - поправил секретарь. - Это девочка. Можно, конечно.
- Фаня, - негромко сказал Меир. - Нам надо убираться отсюда. Чем скорее, тем лучше.
- Я быстро. Просто взгляну.
Женщина Фане не понравилась: была неприветлива и весьма недовольна вторжением. Она недавно уложила в кровать своих детей, и прошипела незваным гостям:
- Только тихо!
Фаня ничего не ответила, подошла к кроватке, в которой лежал крохотный сверток. Пухлые щечки, синие-пресиние глазки… Девочка не спала, но и не плакала, только пожевывала беззубым ротиком и морщила носик.
- Как ее зовут? - шепотом спросила Фаня.
- Мы назвали Михаль.
- Я ее заберу.
Женщина изумленно посмотрела на Фаню.
- У тебя свои-то дети есть?
- Теперь есть.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НА МОРЕ! ТЕЛЬ-АВИВ, 1995
- Так Михаль у вас приемная?
Фаня усмехнулась.
- Нет, родная.
Я поняла, что сказала бестактность. Впрочем, как всегда. Что ж я за человек-то такой?!