- Блюмкин не мой.
- Неважно. Я с тобой больше не останусь, потому что жить с предателем - себя не уважать. Ты вернулась, так что теперь уже я уверен, что Михаль в хороших руках. А я… “Мавр сделал свое дело, мавр может уходить”. Прощай.
- Меир, не уходи. Пожалуйста! Давай все же разберемся.. - Фаня встала, чтобы подойти к мужу, но тот остановил ее.
- Фаня! Ты меня знаешь. Я решил. И это окончательно. Буду рад, если у меня будет возможность видеться с Михаль. Желательно только с ней. Не с тобой.
- Не уходи, Меир! Прошу тебя! Давай разберемся, все совсем не так!
Меир пожал плечами, ничего не ответив.
- Папа! Не надо!
Он подошел к Михаль, обнял, погладил по голове, поцеловал.
- Ты взрослая умная девочка. И если ты сейчас не понимаешь, почему я поступаю именно так, то поймешь потом. Обязательно поймешь. И увидишь, что я - прав.
И, не глядя на Фаню:
- Овощное рагу на плите. Поешьте.
Фаня и Михаль, обнявшись, поплакали. Не так Фаня представляла свое возвращение, совсем не так. Начало темнеть, стремительно, как это всегда бывает на Ближнем Востоке. Свет зажигать не стали. Михаль положила голову матери на колени, и та, перебирая ее волосы, тихо, почти шепотом, рассказывала о своей службе в Александрии в штабе Средиземноморского флота Великобритании.
Бомбежка Тель-Авива тогда действительно все перевернула. Несмотря на то, что где-то там, далеко, шла война, город жил своей привычной жизнью: люди сидели в открытых кафе за чашечкой кофе или стаканом пива “Нешер”, обсуждали политическую ситуацию в мире и новые фасоны платьев, листали “Давар” и “Теша ба-эрев”, слушали “Голос Иерусалима” и Би-би-си. Хозяйки сплетничали в очередях за керосином, а британские офицеры пытались ухаживать за еврейскими девушками.
И хотя за два месяца до этого итальянцы уже бомбили Хайфу, но для тель-авивцев все это было где-то там, далеко. Тем более, что Хайфа - промышленный центр, а Тель-Авив-то за что? Так что когда появились низко летящие транспортные “Савойя-Маркетти” люди не сразу поняли, что сейчас на город будут высыпаны десятки бомб, которые унесут жизни полутора сотен человек.
Шок от июньского налета перевернул сознание многих, в том числе и Фани. Решение пойти добровольцем в британскую армию она приняла не сразу, но после долгих и мучительных раздумий. Сегодняшний уход Меира был так же ожидаем, как и давнее исключение из кибуца. Меир был жестким и принципиальным, их всегда считали идеально подходящей друг другу парой: оба непримиримы до нетерпимости, никогда не скрывали своего мнения, даже если оно шло вразрез с мнением большинства, оба часто страдали от своей резкости, но себе не изменяли. Фаня даже подслушала однажды, как несколько ребят из Иргуна обсуждали, что у них с Меиром происходит в постели. Кто-то, смеясь, утверждал, что у них и там идут бесконечные споры, не любовные битвы, а схватки принципов. “Интересно, кто у них сверху - тот, кто победил в споре о выборе тактики секса?” Она даже не обиделась, просто смешно стало. Знали бы вы, ребята, каким нежным и ласковым мог быть этот суровый руководитель!