Тогда они с Меиром разругались вдрызг, он был категорически против любого сотрудничества с британцами. То, что Хагана отправилась воевать с вишистами
>
[69]
в Сирии, его возмутило до глубины души. Для него уже и ЭЦЕЛь был недостаточно радикальным. А Фаня тогда пришла к выводу, что единственно логичным решением было записаться добровольцем в армию Его Величества. Ее заявление долго не принимали, считали ее неблагонадежной, но чем дольше отказывали, тем упорней она становилась в своем стремлении воевать с нацистами. В конце концов, она победила. Как всегда
После бомбардировки Тель-Авива итальянские войска маршала Грациани двинулись в сторону Эрец Исраэль, а британские войска генерала О’Коннора начали отход. Значительно продвинуться к Суэцкому каналу итальянцам не удалось, но в феврале следующего, 1941 года, в Ливии высадился немецкий Африканский корпус генерал-лейтенанта Эрвина Роммеля, и угроза падения Палестины, а, значит, неизбежной резни, стала реальностью. Земля Израиля оказалась зажатой между немцами и итальянцами на юге и французскими войсками на севере. Надо было воевать. Или погибать. Фаня выбрала воевать. А как иначе? Как Меир не понимал такой простой вещи?!
- Мам, а кем ты служила?
- Я бы хотела быть если не инструктором по стрельбе, то заняться любой практической деятельностью, но меня даже к пишущей машинке не подпустили: вдруг я начну воровать секреты? Я же неблагонадежная. Да и возраст: самая старшая в женской команде. Поэтому меня отправили работать на складе…
- И все?
- И все. Учет и контроль. Прием и выдача. В армии, доченька, делают то, что необходимо, а не то, что хочется. Знаешь, какой лозунг был у наших вспомогательных сил? “Присоединяйся к нам, освободи мужчин для службы на флоте!” А складскую работу все равно надо было кому-то выполнять. Вот я и выполняла. Это нормально.
Михаль долго мялась, видно было, что хочет что-то спросит, но не решается. Фаня ее не торопила - пусть созреет. Помолчали.
- Мам, - решилась наконец.
- Да, Михалюш?
- Вот ты хотела быть инструктором… И папа говорил, что ты хорошо стреляешь…
- Да, таким вот Бог наградил талантом. Хотя, врать не буду, и я иногда промахиваюсь.
Не хотелось ворошить в памяти тот августовский вечер на заводе между патронным и гранатным цехом, но как тут не вспомнить судьбоносный промах?! Ладонь как бы вновь почувствовала отдачу браунинга, когда она себя пересилила и заставила палец нажать на спусковой крючок. И этот запах сгоревшего пороха, который ни с чем никогда не спутаешь.