– Достоинство? – Я переспросила, сипя от рвущихся наружу рыданий.
– Да… Первая ступень, основа нашего Ордена – достоинство. Достоинство быть человеком. Достоинство оставаться им. До самого конца, что бы ни случилось с тобой.
– Вы не понимаете, это… Это не мое место! Меня не должно быть здесь, я не должна быть… – Я замолкла, не зная, как объяснить все и при этом – не сказать ничего.
– Но ты все же здесь, защитница. И этого уже не изменить. – Магистр отпустил мою руку и посмотрел на меня с сочувствием. – Я могу лишь молиться за тебя. И обещать, что ты всегда найдешь уединение в этих стенах.
Моих сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Даже слова благодарности не смогли прорваться через перехвативший горло спазм.
– Я хотел поговорить с тобой, защитница, но вижу, что сейчас тебе полезнее будет получить покой. Как тела, так и души. Зайди ко мне, когда будешь готова. Любой в храме почтет за честь стать твоим провожатым.
Я кивнула еще раз и опустила взгляд, изучая собственные пальцы, сцепленные в замок до побеления, пока шаги магистра не стихли где-то вдалеке.
Я здесь, и этого не изменить. Как и того, что я уже сделала…
Постепенно взгляд мой прояснился, слезы отступили, и я, чувствуя странное облегчение в душе, смогла вздохнуть полной грудью.
Центральный зал все еще был пуст, только одинокий силуэт служителя, снимающего нагар со свечей, скользил вдоль стен. Когда он приблизился к постаменту и склонился в поклоне передо мной, я нехотя встала с лавки и пошла к выходу из зала.
Стоило моим пальцам лечь на рукоять меча, придерживая тот на поясе, как я тотчас ощутила его «пение»: «Найди меня, найди. Найди меня, я рядом. Я рядом, найди меня, найди…»
С тихим вздохом я переместила ладонь так, чтобы придерживать меч за верх ножен и избавиться от назойливого голоса оружия в голове. Пусть неудобно, зато я слышала свои мысли, а не эту шарманку.
Повернув из главного зала направо, я побрела вперед, заглядывая во все открытые двери, которые мне попадались, и все больше удаляясь от той части крепости, в которой расположили меня и моих спутников.
На глаза чаще стали попадаться служители в одеждах, в которых красный преобладал над белым. Чем больше было красного, тем сильнее становилось ощущение, что передо мной не скромные жрецы, а воины. В голове тут же всплыл облик комтура – белого цвета у него были только центральная часть коты, надетая поверх доспехов, и кайма по краю капюшона.
Взгляды, бросаемые на меня, уже не были полны смирения, а несколько раз я видела откровенный вызов. Но вместо того, чтобы развернуться и покинуть эту часть храма, я упрямо шла вперед, подняв голову и игнорируя враждебность, если таковая и была мною замечена.