Они спустились по ступенькам, прошли еще через одну дверь и только тогда очутились в небольшом помещении, а вернее в подвале, тускло освещенном керосиновой лампой, привешенной к потолку. Пришедший с ними человек, лица его невозможно было разглядеть при таком свете, о чем-то вполголоса поговорил с Костей и лишь после этого раздвинул ситцевую занавеску, которую Яшка сначала не заметил.
За занавеской лежали на полу тюфяки, и они сели на них. Яшка почувствовал, как по полу тянет воздухом: видно, где-то была отдушина, иначе в подвале можно было бы задохнуться от керосинового чада, выдыхаемого лампой.
Таинственный человек куда-то исчез, но скоро вернулся и дал каждому по горящей трубке, из чашек которых струился дымок, пахнущий маком. Занавеска задернулась, и Яшка с Костей остались одни.
Из дальнейшего Яшка помнил немногое. С каждой затяжкой голову все сильнее и сильнее кружило, и скоро наступило состояние, похожее на то, что Яшка испытал, когда выпил чудодейственного напитка, поднесенного отцом во время медвежьей присяги. Как и тогда, Яшка снова оказался неизвестно где: то ли на земле, то ли на небе. Снова его взору представлялись какие-то странные картины, которых он никогда не видел, но от которых веяло непонятным ужасом и которые одновременно притягивали к себе, как притягивают пропасть и неведомая опасность. Но эти картины сменялись другими, манящими к себе, призывающими остаться с опасностью и испытать ее. Они, словно обитатели бесконечного лабиринта, где за каждым углом их поджидали все новые и новые маски и химеры, бродили по его запутанным коридорам, отыскивая дверь, которая вывела бы их в привычный мир. Эти возвращения были ужасны. Разбитые до основания, еле-еле передвигая ноги, Яшка с Костей буквально доползали до барака и потом полдня приходили в себя. За одну ночь они старели на сто лет. Но, как и алкоголики к пивной, дождавшись очередного воскресенья, Яшка с Костей со всеми предосторожностями снова пробирались к дверям притона.
Новая страсть требовала и новых расходов — каждое посещение притона обходилось Яшке и Косте втридорога, а они в эту зиму, как, впрочем, и во все остальные, сидели, что называется, на бобах. Единственным спасением была сговорчивость содержателя притона, который, зная, что его клиенты каждый сезон бывают при фарте, соглашался подождать с деньгами. Правда, за определенные проценты, что Яшка с Костей и обещали.
Такая жизнь длилась уже несколько месяцев, и ничто не предвещало близкой катастрофы, но как-то раз Костя ворвался в барак сам не свой.