Вспомнив, как ездил в город к лесничему, как напускал на себя деловой вид, а сам только о тесе и думал, Денисов весь покраснел от стыда и злости на себя и, бросив веревку, которую все еще держал в руках, решительно направился к лазу.
— Куды! — остановил его Федотыч.
— Сам же сказал — сосунки! Достать надо, околеют без матери.
— Ишь какой прыткий! А то Федотыч дурнее тебя, не знает, што ему делать! А ну как там пестун? Они с пестунами часто ложатся. Он тебя так разделает, што и мать родная не узнает. Пошшупать сперва надо.
Федотыч поднял валявшийся рядом кол и, просунув его в лаз, стал тыкать по стенкам берлоги.
— Потише, медвежат убьешь, — сказал Денисов.
— Не учи ученого, — отозвался Федотыч, продолжая шарить колом. Наконец, удостоверившись, что никакого пестуна в берлоге нет, повернулся к Денисову: — Вот теперь валяй.
Денисов протиснулся в чернеющее отверстие лаза.
В берлоге было темно, душно и смрадно, но Денисов пересилил себя и принялся шарить руками по дну. Ничего не попадалось, но потом он вдруг расслышал тоненькое попискивание справа от себя и, протянув руку, нащупал теплое тельце медвежонка. Он был такой маленький, что Денисов не поверил сам себе. Никогда не думал, что медвежата такие крохотные. Думал, пусть даже и сосунок, но ведь медвежий, уж с кошку-то наверняка будет, а этот в ладонь вмещается!
Почувствовав живое прикосновение, медвежонок запищал громче и стал тыкаться мордочкой в руку Денисова.
Ну чистый кутенок, подумал Денисов. Титьку ищет.
Он осторожно взял медвежонка и засунул его за пазуху. Затем стал шарить дальше. Он помнил, как Федотыч сказал: небось с сосунками лежала; стало быть, медвежат несколько — два, а может, и три, и он старательно искал их, уже попридышавшись и освоившись в берлоге. Но больше никого не было. Попрятались, что ли, с перепугу? Он перевернул слежавшуюся подстилку и пошарил под ней. Но и там никаких медвежат не оказалось, а тут и Федотыч позвал, и Денисов выбрался из берлоги.
— Ну? — спросил Федотыч.
— Один всего, — Денисов вытащил медвежонка из-за пазухи.
— Поди, плохо смотрел?
— Какое плохо, чуть не нюхал.
— Тогда понятно. Видать, по первому разу забрюхатела, а они, когда в первый-то раз, и по одному приносят.
Все окружили Денисова, разглядывая медвежонка. Он и в самом деле был похож на кутенка, собачьего щенка — слепенький, с редкой шерсткой, с брюхом в пупырышках. Очутившись на воздухе, медвежонок задрожал и заскулил, и Денисов снова спрятал его за отворот полушубка. Повозившись немного, медвежонок затих — видно, согрелся в овчине и заснул.