А медвежонок все сидел и сидел, и нельзя было оставить его на произвол судьбы и идти дальше. Оставалось только дожидаться, пока он образумится.
Вот дурачок, думал Денисов. Уперся, как козел. Видит же: свои рядом, а знай сидит.
Топор был при себе, и Денисов уже прикидывал, не срубить ли шест да столкнуть медвежонка, но побоялся. Высоко. Шмякнется — чего доброго, убьется, а уж лапы сломает — это точно. Идти домой за лестницей? Придется. Черт его знает, когда ему стукнет в башку слезть. Не куковать же здесь до темной ночи. Хорошо еще, что недалеко ушли, за час вполне обернуться можно.
Оставив под сосной ружье и топор, Денисов уложил рядом с ними Найду.
— Ты тут побудь немного, а я за лестницей сбегаю. Наш-то со страху обомлел, сам не слезет.
Когда Денисов вернулся, то застал прежнюю картину: медвежонок так и сидел на сосне, а Найда караулила его.
Но даже и теперь, когда к услугам была лестница, снять Белуна с дерева оказалось не просто. Он с такой силой ухватился за сук, что Денисов еле отодрал его. И только на земле, ощутив ласку Найды, которая кинулась облизывать медвежонка, он окончательно пришел в себя.
— Ну, задал ты мне работку! — сказал Денисов. — Теперь лестницу обратно тащить. А я что, мерин? И так ухайдакался, пока туда-сюда бегал.
Денисов и вправду устал, да и время для обхода было упущено, так что приходилось возвращаться домой, и он, навьючив на себя лестницу, ружье и топор, зашагал по утоптанной тропинке, а сзади мелкими шажками семенил медвежонок, чувствующий, как ему в спину дышит Найда.
Лето выдалось жарким, дождей почти не было, и мхи на торфяниках, которых в обходе Денисова хватало, съежились и высохли от зноя, став как порох. Достаточно было случайной молнии или просто спички, чтобы они вспыхнули. И тогда — пожар. Тогда пал пойдет сплошной стеной, которую не остановишь, и выгорит бог знает сколько тайги. Этого Денисов боялся больше всего, а потому целыми днями мотался по торфяникам, высматривая, не горит ли где.
Ходить одному по тайге — не слишком веселое дело, и Денисов давно уже брал во все обходы Найду, а теперь к ней прибавился и Белун. На хорошем корме он рос как на дрожжах и догнал приемную мать, а силой давно превзошел ее, что, однако, не мешало Найде управлять медвежонком как щенком. Да он и не возражал против этого, а если начинал артачиться, Найде стоило лишь рыкнуть, и Белун тут же изъявлял полное покорство. За месяц, прошедший с того дня, когда он так перепугался тетерева, Белун окончательно свыкся с лесом, познал множество его секретов и мог вполне самостоятельно разобраться в любой обстановке.