Вот брат твой!.. (Воробьев) - страница 61
Остановившись, Денисов стал наблюдать за дракой. Еще несколько минут она шла с обоюдным ожесточением, но в конце концов одна из ворон не выдержала натиска и опрокинулась на спину, задрав кверху лапы. Денисов подумал, что этим дело и кончится, но не тут-то было. Вместо того чтобы удовольствоваться явным успехом и остыть, победительница набросилась на лежачую и принялась клевать ее без всякой пощады. А у той уже не было сил отбиваться, она лишь старалась увернуться от клюва нападающей, загораживаясь лапами.
Вот стерва, ведь заклюет, подумал Денисов.
— Кыш! — закричал он, спеша на выручку, но его как будто и не слышали. Ни одна ворона не испугалась окрика, и избиение как шло, так и продолжалось.
Подбежав, Денисов схватил лежачую, однако ее противница совсем потеряв голову, наскакивала и на него и все старалась клюнуть, пока Денисов не замахнулся на нее подобранной хворостиной.
Принеся спасенную домой, он осмотрел ее. На ней не было живого места, вся грудь и голова были исклеваны до мяса, и Денисов удивлялся, как еще в такой потасовке вороне не выклевали глаза.
Три дня ворона отлеживалась, а потом Денисов выпустил ее, и она как ни в чем не бывало полетела в лес.
В общем скучать не приходилось, а там приспела и настоящая радость — пришел Федотыч. Пришел не один, а с Разгоном, и Денисов не поверил глазам, увидев, каким стал когда-то живший у него щенок. Крупный, уже переросший Найду, с мощной грудью и отважным блеском в карих глазах, он обещал стать истинным медвежатником. Во всяком случае только такой представлял себе Денисов собаку, охотящуюся на медведей. Да и Федотыч, видно, думал о том же, потому что не мог скрыть довольной улыбки, глядя на восхищенного Денисова.
Гость на кордоне, да еще такой — Денисов кинулся собирать на стол. Достал из загашника «белую головку», принес сала, грибов, поставил вариться картошку. Федотыч не остался в долгу — выложил на стол целого жареного гуся, нашпигованного яблоками.
— Это тебе старуха моя прислала, попробуй. Старуха-то у меня мастерица на такие штуки.
Пока варилась картошка, выпили по стопке, стали закусывать.
— Ты гуся, гуся давай, — сказал Федотыч, сам, однако, закусывая салом.
— А ты? Смотри, гусь-то какой, а ты на сало насел.
— Гусь — это тебе. Мне старуха так и сказала: Лексею, мол, а ты, сказала, не наваливайся. А то я тебя знаю — навалишься, и костей не оставишь.
Денисов рассмеялся:
— Строгая у тебя старуха!
— Што есь, то есь. Девок, бывало, в рукавицах держала. Ты, когда у меня был, чай, не разглядел ее. Придешь, когда ишшо раз, разглядишь.