— Я кое-что придумала, — успокаивается вдруг моя любимая. — Давай самих степнячек спросим. Только пусть это от тебя идет. Объясни им про ваши законы, и пусть они тоже думают.
Не успеваю я возразить, а Ксапа уже кричит на весь хыз:
— Туна! Лава!!! Идите сюда, Клык с вами говорить хочет.
* * *
Прав был Мудр. Умеет Ксапа людьми играть. Ведь как получается:
Лава с Туной степнячкам наши законы объясняют, сердятся, ругаются на непонятливых. Они для степнячек свои, им верят. Лава с Туной сами хотели бы чубарке три полоски устроить, а теперь доказывают, что две надо. А все потому, что я велел девкам законы объяснить. Ксапа как бы и ни при чем.
О том, что это ее задумка, только я знаю. Мудр давно все понял, а я — как ребенок. Голова кругом…
Чубарка мое копье берет (Что за привычка чужое хватать! Сперва Ксапа, теперь — эта…), к Мудренышу идет. Древком о пол стучит и говорит:
— Я охотник, я ходить с тобой на охота!
Мудреныш мокасины на ноги натягивает, кричит:
— Головач, Клык! У нас новый охотник появился. Идем, проверим.
Выходим из хыза, Мудреныш на снежную бабу показывает, что Ксапа с ребятней слепила:
— Это олень. Убей!
Чубарка копье поудобнее перехватывает и лениво так метает. Даже не смотрит, куда копье летит, на Мудреныша смотрит. А копье — точно в цель.
До снежной бабы больше тридцати шагов — отличный бросок! В улыбке зубы скалит:
— Я убить олень. Я хороший охотник!
— Убедительно, — говорит Мудреныш. — Головач, что скажешь?
— Скажу, что с копьем от нее больше пользы, чем от Ксапы.
Только Ксапу помянули, она тут как тут. В двух словах объясняю ей, в чем дело.
— МУЖИКИ, у вас совсем головы нет, — обижается на нас Ксапа. Встает перед чубаркой на колено, кладет ей ладони на живот. — А ты, СПИРОХЕТА бледная, куда собралась? Сначала маленького роди, на ноги поставь, потом охотницей будешь.
— Ксапа верно говорит, — одобряет Головач. — Не дело брюхатой за оленями гоняться. Вот еще бы Ксапа так копье бросать научилась!
И, посмеиваясь, охотники идут в хыз. А я — за копьем. Ксапа чубарку за талию обнимает, что-то ей втолковывает.
Вечером, когда мы спать ложимся, Ксапа мне шепчет:
— Милый, пусть пока Жамах твоей женщиной будет. Ты же не будешь брюхатую под себя класть?
— А потом? — спрашиваю я.
— Да что вы, все мужики, такие бабники?!
— Хорошо, милая, я на нее смотреть не буду. Я ее Заречным отдам.
— Издеваешься, да? Я с тобой серьезно говорю.
— А на что мне баба, которую я с собой положить не могу?
Заплакала. Пришлось утешить. Я, кажется, говорил, что когда Ксапа плачет, у нас СЕКС так ярко получается!..