— Птицы — это души ушедших людей. Почему-то, мне нравится думать про них именно так, — говорит Катерина, и я с нею соглашаюсь. Дома она чаще всего смотрит телевизор. Все в подряд, жалея о том, что уже не сможет совершить какую-нибудь глупость типа прыжка с парашютом, чем доводит меня до белого каления. Я не понимаю ее желания рисковать жизнью, без нужды, а она смеется, называя меня дурачком, от чего я таю от счастья.
— Семен, скорее, иди сюда, — слышу я Катин крик из спальни. Бросив ложку, я варю ее любимый суп из домашней курицы, бегу на ее зов. Вопреки моим опасениям, ничего не случилось.
— Садись, — возбужденно похлопывает она по кровати рядом с собой и показывает пальцем в телевизор, — мой любимый фильм. Давай, вместе смотреть и леденцы есть. — Да, леденцы у нее есть всегда. Я покупаю их просто в промышленных количествах.
— А как же суп?
— Да, и фиг с ним. «Девчат» не так часто показывают.
Суп я все-таки выключаю, и мы с Катей смотрим наивную, старую комедию под ее забавные комментарии. Я давно не видел ее такой веселой. Смотрю и не могу налюбоваться.
— Не на меня смотри, в телевизор, — приказывает она, капризно оттопырив нижнюю губу.
— Ну, где там твой суп? — интересуется, посмотрев финальный поцелуй героев.
— Он не готов еще, — отвечаю я, радуясь Катиному аппетиту. В последнее время накормить ее стало проблемой.
— Давай, что есть. Вот интересно, стал бы он Тосю эту любить, если бы с ней случилось, что-нибудь — инсульт или рак, например? — задумчиво говорит Катя.
— Да, думаю да. Настоящая любовь не знает страха перед трудностями или болезнями, иначе это не любовь.
— Наверное, ты прав. Жаль, что мне повезло, уже поздно.
Через неделю у Екатерины отказала левая нога. Больше с кровати она не вставала.
Катя угасает, с каждым днем, теряя частички себя. Опухоль в ее голове растет, пережимая центры мозга, отвечающие за функции организма. Вчера она не смогла встать. Вызванный мною врач, только развел руками. Я вижу в ее глазах молчаливую панику. Доктор не хотел забирать ее в больницу, но я настоял. От предложенных мной денег, он, категорически отказался. Теперь мы живем в больнице. Я оплатил отдельную палату, большую и светлую. Именно такие помещения любит моя Катя.
— Катя, мне нужно уйти. Ненадолго, буквально час — два. Это важно, милая. Ты справишься без меня, или пригласить медсестру?
— Справлюсь, — шелестит она, — ступай.
Мой путь лежит в офис Павла Воронова, отца Екатерины.
— Он не принимает — говорит мне строгая секретарша, с замысловатой прической на голове, и острыми, словно стилеты ногтями. Она разу же теряет интерес ко мне.