— Проклятье! Да хватит его слушать! — прокричал Виктор и кинулся к двери.
— Стой! Не надо!
Но было поздно. Четырин рванул дверь на себя, и тут же яркая вспышка ослепила их, и, кроме прорывающейся через закрытые веки белой пелены, они больше ничего не видели. Резкий толчок швырнул их в пустоту. Стало холодно. Тела покрылись гусиной кожей. Как только все оказались по другую сторону двери, она закрылась, а потом и вовсе исчезла. Только Матвей чему-то ухмылялся, словно предвкушая скорую развязку.
Гладиаторские игры возникли из погребального обряда этрусков, включавшего человеческие жертвоприношения. Со временем обряд видоизменился: обреченных на смерть перестали убивать сразу, а заставляли с мечами в руках сражаться около могилы — слабые проигрывали бой и погибали, а победители оставались в живых, вызывая восторг зрителей. Римляне впервые увидели это жестокое представление в 264 году до нашей эры на бычьем рынке, где на поминках по Бруту Пере, устроенных его сыновьями, сражались три пары гладиаторов. Зрелище показалось горожанам столь необычным и примечательным, что это событие было внесено в летопись Рима.
* * *
Зверев закрыл глаза рукой, прячась от слепящего света. Он почувствовал, как его мышцы напряглись и окаменели. До слуха доносился гул шумящей толпы. Опустив руку и присмотревшись, капитан увидел перед собой большую арену и амфитеатр, уходящий в небеса. Гул нарастал и становился все четче и четче. Рядом с Алексеем были Татьяна и Виктор. Четырин щурился от яркого света и тихо матерился.
— Добро пожаловать, тринадцатый. Или правильнее называть тебя генералом? — прозвучал голос откуда-то сверху.
Зверев поднял взгляд, но солнце снова ослепило его. Всю свою жизнь Алексей бежал от самого себя, пытаясь не обращать внимания на то, что преследовало его с десяти лет, а сейчас догнало и овладело им против воли. В голову будто вонзили острый клинок, боль пронзила все тело. И вот он уже сидел в окружении прекрасных рабынь, которые подносили ему душистое вино, расточали свои ласки и шептали на ухо красивые речи. Его место было усыпано лепестками роз, а перед ним распростерлась арена с гладиаторами. Он видел тысячи пленных, которых сам привел к ногам императора. Он чувствовал гордость за то, что совершил во имя Рима. Однако мгновением позже видение исчезло: теперь он, по иронии судьбы или высших сил, сам оказался на месте приговоренных. Капитан попытался сделать шаг, но тут же припал на одно колено от невыносимой боли, которая снова пронзила его. Сжав кулаки и почувствовав в них теплый песок арены, он осознал то, во что так долго не хотел верить. Жадно, с шипением он втянул через зубы воздух. Внутри него словно кто-то шевельнулся, ожил и захотел вырваться наружу.