И за всеми этими думами Ленька все время видел лица Костенко и Садчикова, которые кормили его колбасой, поили газированной водой и улыбались, будто они его друзья, а ведь именно они посадят его в тюрьму, именно они искалечат его жизнь, лишат его всего того, что ему дорого и без чего он не может. Что им его стихи, его поэзия и его мечты? Что им?..
Работники скупки и домовой лавки, которые были ограблены восьмого и двенадцатого мая, пришли в управление, для того чтобы опознать одного из грабителей. В кабинете у Садчикова посадили трех парней, приглашенных студентов-практикантов из университета. Студенты все время улыбались и весело переглядывались — это была их первая практика. Садчиков сказал:
— Вы это, х-хлопцы, бросьте. Мы сейчас приведем т-того парня, так ему не до улыбок. Ясно? Вы его так сраз-зу под монастырь подведете. Так что давайте без шуток, пожалуйста…
Леньку посадили между двумя парнями — высокими, в легких теннисках. Четвертого, выпускника МГУ — Сашу Савельева, устроили чуть поодаль. Садчиков оглядел их всех и попросил Костенко:
— Зови кассира из лавки.
Женщина вошла и остановилась у двери. Она испуганно посмотрела на четырех сидевших вдоль стены, а потом, как на спасителя, на Садчикова, усевшегося на подоконнике так, чтобы не было видно его лица.
— Вы здесь н-никого не узнаете? — спросил он. — Из тех, что у вас б-были?
Женщина осторожно скосила глаза, быстро пробежала взглядом по лицам четырех ребят и отрицательно покачала головой.
— Никого, — тихо сказала она.
— Никого? — переспросил Костенко.
Она снова покачала головой.
— Не слышу, — сказал Садчиков.
— Не узнаю, — сказала женщина.
— Спасибо. Вы с-свободны.
Костенко пригласил оценщика из скупки. Он вошел, огляделся, осторожно поклонился Саше Савельеву, который сидел чуть поодаль, потом перевел взгляд на Садчикова и спросил:
— Эти?
— Я вас хотел спросить…
— Ах, негодяи паршивые! — начал он, разглядывая трех, сидевших у стены. — Ах, паразиты поганые! Нет на вас креста, мерзавцы!
— Тише, тише, — сказал Костенко, — давайте без эмоций.
Оценщик еще раз внимательно осмотрел всех, а потом сказал:
— Из этой троицы никого.
— А этот? — показал Костенко на Савельева.
— Этот? В синей рубашке?
— Да…
Оценщик быстро взглянул на Садчикова, потом так же быстро на Костенко, словно желая выяснить, какой ответ их устроит, ничего по их глазам не понял и неопределенно протянул:
— Да… Лицо, прямо скажем…
— Какое? — спросил Садчиков.
— Вы же сказали — без эмоций…
— Я вас спрашиваю: он или нет?
— Как вам сказать…
— Ладно, спасибо, — сказал Костенко, — больше ничего не надо.