Всегда на переднем крае (Габуния, Горбачева) - страница 2

На счету у Михайлова — тысячи отвоеванных у преступников рублей. За это он награжден орденом «Знак Почета», медалями, значком «Отличник милиции», именными часами…

Я расскажу лишь один случай из служебной практики Георгия Федоровича. Судите сами, почему он в Унгенском районе известный и уважаемый человек.

* * *

Михайлов поднял трубку.

— Слушаю.

Председатель колхоза из Гирчешт говорил сбивающейся скороговоркой. Рассказ его то и дело прерывали помехи на линии, но главное понять было можно: ночью с тока артели исчезли двенадцать мешков подсолнечника.

Надо выезжать на место преступления.

Через полчаса капитан уже стоял у большака, поджидая попутную машину.

Дело было обычным. Так во всяком случае казалось начальнику ОБХСС…

Дело, действительно, оказалось не труднее и не легче остальных и, может быть, запечатлелось бы в памяти как рядовая операция, если бы не некоторые — как потом говорил Михайлов — «психологические нюансы», которые заставили капитана милиции как-то глубже понять смысл своей суровой профессии.

* * *

Сторож стоял в углу маленькой конторки на току и, размазывая кулаком по лицу слезы, рассказывал:

— Я никуда не уходил ночью. Просто… заснул… На несколько минут… И вот…

Михайлов опросил еще нескольких колхозников, работавших на току, — никто из них ничего не видел.

Вечером в гостиницу, в комнату, где он остановился, постучали. Вошли двое.

— Мы, товарищ милиционер, видели прошлой ночью, как с нашего тока выезжала арба. Возле нее было несколько человек. Узнали мы только Федора Врабия[1], ездового соседнего колхоза…

Михайлов не сомневался, что ему обязательно что-нибудь подскажет ту нить, держась за которую, он найдет следы преступления. Но он подивился легкости, с какой это произошло.

— Что он за человек, Федор Врабий?

— Знаем одно: недавно вернулся из заключения.

— Ну, спасибо, товарищи…

На другой день он вызвал Федора Врабия в Унгены. Федор вошел в кабинет, поеживаясь от холода. Поводил широкими, сильными плечами. Сел за стол. Сжал в крупные кулаки узловатые, загрубевшие от работы ладони.

Из-подо лба на Михайлова, не мигая, смотрели ничего не выражавшие глаза.

«Интересно, надолго ли хватит у него сил защищаться?» — подумал Михайлов.

— Фамилия?..

Федор отвечал, тупо глядя на стол, за которым сидел. Михайлов заносил его слова в протокол. Оба понимали, что это все — лишь вступление. Главный разговор — впереди.

Неожиданно Федор, подняв на Михайлова глаза, сказал:

— Капитан, давай уж сразу о подсолнечнике.

Почему он заговорил об этом первый?

— О подсолнечнике? О тех двенадцати мешках из Гирчешт?