На счету у Михайлова — тысячи отвоеванных у преступников рублей. За это он награжден орденом «Знак Почета», медалями, значком «Отличник милиции», именными часами…
Я расскажу лишь один случай из служебной практики Георгия Федоровича. Судите сами, почему он в Унгенском районе известный и уважаемый человек.
* * *
Михайлов поднял трубку.
— Слушаю.
Председатель колхоза из Гирчешт говорил сбивающейся скороговоркой. Рассказ его то и дело прерывали помехи на линии, но главное понять было можно: ночью с тока артели исчезли двенадцать мешков подсолнечника.
Надо выезжать на место преступления.
Через полчаса капитан уже стоял у большака, поджидая попутную машину.
Дело было обычным. Так во всяком случае казалось начальнику ОБХСС…
Дело, действительно, оказалось не труднее и не легче остальных и, может быть, запечатлелось бы в памяти как рядовая операция, если бы не некоторые — как потом говорил Михайлов — «психологические нюансы», которые заставили капитана милиции как-то глубже понять смысл своей суровой профессии.
* * *
Сторож стоял в углу маленькой конторки на току и, размазывая кулаком по лицу слезы, рассказывал:
— Я никуда не уходил ночью. Просто… заснул… На несколько минут… И вот…
Михайлов опросил еще нескольких колхозников, работавших на току, — никто из них ничего не видел.
Вечером в гостиницу, в комнату, где он остановился, постучали. Вошли двое.
— Мы, товарищ милиционер, видели прошлой ночью, как с нашего тока выезжала арба. Возле нее было несколько человек. Узнали мы только Федора Врабия[1], ездового соседнего колхоза…
Михайлов не сомневался, что ему обязательно что-нибудь подскажет ту нить, держась за которую, он найдет следы преступления. Но он подивился легкости, с какой это произошло.
— Что он за человек, Федор Врабий?
— Знаем одно: недавно вернулся из заключения.
— Ну, спасибо, товарищи…
На другой день он вызвал Федора Врабия в Унгены. Федор вошел в кабинет, поеживаясь от холода. Поводил широкими, сильными плечами. Сел за стол. Сжал в крупные кулаки узловатые, загрубевшие от работы ладони.
Из-подо лба на Михайлова, не мигая, смотрели ничего не выражавшие глаза.
«Интересно, надолго ли хватит у него сил защищаться?» — подумал Михайлов.
— Фамилия?..
Федор отвечал, тупо глядя на стол, за которым сидел. Михайлов заносил его слова в протокол. Оба понимали, что это все — лишь вступление. Главный разговор — впереди.
Неожиданно Федор, подняв на Михайлова глаза, сказал:
— Капитан, давай уж сразу о подсолнечнике.
Почему он заговорил об этом первый?
— О подсолнечнике? О тех двенадцати мешках из Гирчешт?