Камень ожил: всплеснулись лебединые руки, не по-женски крепко охватили его крутую шею. На лицо пролились потоком тяжёлые огнисто-жаркие волосы. Воруя дыхание, впились губы в губы. Володей ощутил во рту солоноватый привкус: кровь её, но не шевельнулся, оробел перед натиском неистовой Стешкиной страсти.
Вот так же зимою пришла в избу. Вернулся тогда с охоты. Гонял соболя – провалился в незастывшую промоину, вымок... испростыл. С неделю не мог подняться с постели. Не помогали ни Ефросиньины травы, ни отцовские зелья. Стешка ходила за ним, как за дитём малым, кормила с ложечки, прикладывала к раскалённому лбу влажный рукотёр.
– Ты, дева, за им ровно за суженым своим ходишь, – посмеивался старый Отлас.
Шутка оказалась вещей...
Притомилась тогда Стешка: уж сколько ночей просидела подле нижнего голбца, на котором в беспамятстве метался Володей, изнемогал, припала рядом, заснула. Во сне обнимала его. И он обнимал.
Встала не девкой, тихонько умелась к матери в горенку. Та дала ей по загривку, яростно прошипела: «А ежели затяжелеешь?».
Стешка не думала ни о чём, по земле с тех пор не ходила – летала. И всё ждала какого-то небывалого чуда. Должно же, должно же оно свалиться ей на голову, закружить и вновь свести с Володеем. Есть бог на свете, и есть судьба, в которую Стешка верила.
Судьбой оказался старый Отлас. «Тятенька, тятенька! Век за тебя молиться буду!» – обращаясь к мёртвому, шептала Стешка.
В это утро оба осознали, что они теперь муж жена и что счастье, которого Володей не оценил и не понял, выпадает немногим.
Володей со Стешкой съездили в лес. Потом и он ушёл на службу. Вернувшись, принёс ошарашивающую весть:
- На Учур меня посылают... подьячим.
Стешка сделалась белей берёзы. Где стояла, там и рухнула.
- Такая житуха у нас, Степанида... казачьи жёнки, – отводившись с ней, посочувствовала Фетинья. Ивана тоже посылали куда-то. Куда – не сказал. От него слова не скоро добьёшься.
Братья курили на улице, молчали. Около них вертелся Васька.
– Хоть бы меня взял который-то... Всё дома да дома, – ворчал он по-взрослому.
– Успеешь, наслужишься, – отмахивался от него Володей. Сам поглядывал на дверь.
– Привыкай, братко, – утешал редко проявлявший чувства Иван. – И она привыкнет. Знала, за кого шла...
3
Прыгнув с крыльца, Володей сел на приступок у бани. Пахло свежими, только что наломанными вениками. Утром и наломали. Играли в тайге, баловались, гоняясь друг за дружкой. Стешка длинноногая, быстрая, точно косуля. Бежит – подол колоколом, босые пятки сверкают. Коса распустилась, змеёй поверх трав волочится, толстая, рыжая.