Слава богу, падение Саусби почти не затронуло мои собственные отношения с Гарриет, младшей из сестер. Мы слишком хорошо научились понимать друг друга еще до того, как у молодого человека возникли серьезные проблемы, но отныне наши взаимные чувства развивались под знаком помощи и жертвенности; и, даже зная, что мы не можем заключить брак прямо сейчас, в наше общее будущее я смотрел без опаски. Сам сэр Доннингтон теперь, кажется, находил в моем обществе единственное утешение своих клонящихся к закату лет. Сам он не ходил в церковь, но каждое воскресное утро я посещал их для домашнего богослужения и, ужиная в Борроу-Клоуз на закате того же дня, читал вечернюю молитву.
Так миновали долгие месяцы, и время, лучший целитель, пришло к нам на помощь. Горечь, страх и неуверенность исчезли, уступив место спокойному взгляду в грядущее. Мы регулярно обсуждали устройство судьбы Саутби после его освобождения и пришли к выводу, что лучше всего ему будет начать все заново где-нибудь на ферме в Южной Африке. Кеннингтон даже сумел посетить тюрьму и повидаться с осужденным: по счастливой случайности, отец капитана был инспектором исправительных учреждений, поэтому ему, хотя он и не был родственником Доннингтона-младшего, не стали чинить препятствий.
Он написал нам, что нашел Саутби вполне смирившимся со своей судьбой, но при этом говорил о нем как о человеке, который продолжает утверждать, будто не совершал преступления, а стал всего лишь жертвой тех, кто предал его, обнаружив, что ничего не сумеет получить от старого баронета.
Если не ошибаюсь, Паркхерст считается «тюрьмой для джентльменов», так что Саусби был там в достаточно аристократической компании. Нам хватило спасительного юмора, чтобы предаться размышлениям о том, насколько же прочны оказываются социальные рамки, если они сохраняются даже за решеткой. Воистину, многие могут счесть, что лучше трепать паклю с лордом, чем честно зарабатывать на жизнь среди плебеев.
Кеннингтон много говорил о бодрости духа узника, но потом мне пришлось вспомнить несколько фраз в его письме, при первом прочтении не показавшихся сколько-нибудь значительными. В тюрьме у человека бывают странные соседи, некоторые из них становятся не менее странными друзьями, и насколько человек может найти себе друга в неволе, Саутби это удалось. Таким другом стал его сокамерник по имени Местер.
«Этот парень, – утверждал Кеннингтон, – самый беззаботный весельчак из всех, кого мне доводилось видеть, поистине душа общества, пусть даже тюремного. Он получил хорошее образование, какое-то время жил во Франции, но там его дела пришли в упадок. Затем ему довелось побывать шофером одного австрийского барона, работать на автомобильном заводе в Сюрене, потом он заинтересовался полетами на Исси