Художник Габриэль Гэйл энергично работал над вывеской, предназначенной для гостиницы «Восходящее солнце», когда его внимание привлекло нечто новое, внезапно появившееся в комнате. Этим новым оказалась Диана Вестермейн.
Диана была высокой и темноволосой. Гэйл рассматривал ее чуть дольше и пристальнее, чем допускают правила вежливости, – впрочем, художники, как всем известно, отличаются рассеянностью.
Когда, наконец спохватившись, он отвел взгляд, молодая леди продолжала смотреть на него. Она увидела высокое мастерство его рисунка, подлинный блеск восходящего солнца, давшего имя гостинице. И она уловила тонкую и прочную нить мысли, которую не всякий бы проследил в его бессвязной речи.
В какой-то момент он вдруг встал на голову, и его ноги задвигались в воздухе, словно вращая велосипедные педали. «Для художника очень полезно бывает постоять вот так, вверх ногами, – сказал Гэйл. – Когда мы видим ангела, чьи ноги обращены в зенит, а голова к земле, то понимаем, что он устремляется к нам с неба. А вот у тех, кто приходят снизу, нос всегда направлен вверх!»
Она засмеялась. Но тут между ними внезапно пролегла тень, воплотившаяся в виде друга художника. Имя этой тени было Харрел, и она очень помешала им. Диана сумела объяснить себе, что у нее нет никаких причин злиться, но на самом деле она рассердилась очень сильно.
Увеличение группы с двух человек до трех возымело болезненный эффект и полностью исключило какую бы то ни было непринужденность. Но ничего поделать тут оказалось нельзя: эти двое были неразлучными спутниками.
Лишь много позже, несколько месяцев спустя, Гэйл смог рассказать ей об опрометчивой клятве, связавшей его с Харрелом, который, как оказалось, был безнадежным и неизлечимым безумцем.
– Я оказался единственным человеком, который может держать его в рамках, – объяснил Гэйл. – А этот бедняга однажды оказал мне очень большую услугу… и я могу оплатить ее только так.
– Ваша клятва и в самом деле была опрометчивой, – покачала головой Диана. – Я уверена, что это неправильно: из-за нескольких слов на всю жизнь связывать себя с сумасшедшим.
– Не говорите так! – воскликнул художник.
– Почему бы и нет? – поинтересовалась она.
– Потому что я хочу, чтобы вы дали столь же опрометчивую клятву. Я хочу, чтобы вы произнесли несколько слов – и этим на всю жизнь связали себя с сумасшедшим.
Наступила тишина. После короткой паузы Диана вдруг улыбнулась и положила руку ему на плечо. А мгновение спустя воскликнула со смехом:
– О, ради всего святого! Я не думала, что моя клятва окажется настолько опрометчивой!