Мое преступление (Честертон) - страница 61

– Дело в том, – ответил тот, – что один мой друг попросил меня, лишь на сегодняшний вечер, сыграть малого по имени Пейли; не знаю, кто это…

– Нет, разрази меня гром! – сказал я, – И никто не знает.

Это был последний удар, и следующий вечер прошел как во сне. Я едва заметил стройную, энергичную и совершенно новую фигуру, которая заняла в строю место Пейли, столько раз павшего. Что это могло значить? Откуда взялся ветреный Пейли – неблагонадежный среди заслуживающих доверия? Эти бесконечные замены доказывали его популярность или непопулярность? Неужели ни одно человеческое существо не способно на одну ночь изобразить Пейли и дожить до утра? Или ворота подпирали нетерпеливые толпы британской публики, жаждущей быть Пейли, которого можно выпускать только по одному за раз? Или существует какая-то древняя вендетта против Пейли? Какое-то тайное общество деистов вероломно убивает тех, кто присваивает это имя?

Я не могу и дальше строить догадки об этой правдивой и таинственной истории по двум причинам. Во-первых, она настолько правдива, что мне пришлось вложить в нее ложь. Каждое слово этого повествования достоверно, кроме одного, сказанного Пейли. А во-вторых, потому что я должен пойти в соседнюю комнату и переодеться в доктора Джонсона.

Перевод Марии Акимовой

Казалось бы, комментировать истории, посвященные приключениям отца Брауна, самого известного из честертоновских персонажей, означает ломиться в открытую дверь. Однако это не совсем так. И даже совсем не так.

Во-первых, многие из них все-таки были переведены отчаянно скверно. И в литературном смысле (надо ли говорить, как это важно для текстов Честертона?), и в том, что касается внутренней логики событий (надо ли говорить, как это важно для детективного сюжета?). Так что здесь, в этом разделе представлены новые переводы, позволяющие оценить литературное мастерство создателя отца Брауна… а заодно и детективную составляющую: например, в прошлых переводах «Худшего преступления в мире» проблемы, возникающие с наследством, были изложены с точностью до наоборот – а ведь именно с ними связан главный мотив преступления, стержень всего рассказа!

Во-вторых, некоторые произведения, как считается, относятся к числу «внесерийных». Таковы «Маска Мидаса» и в каком-то смысле «Дело Доннингтонов», хотя чисто логически, да и хронологически оно должно входить в подцикл «Мудрость отца Брауна». Однако сам Честертон не высказывался по этому поводу сколько-нибудь определенно – и причина этого ясна: «Дело Доннингтонов» – соавторский рассказ, первую его часть написал Макс Пембертон, довольно известный в свое время автор детективов. Эта первая часть представляла собой своего рода вызов, обращенный к ведущим литераторам тогдашней Англии, – и одновременно приглашение поучаствовать в литературной игре, продолжив и логично завершив очень запутанный сюжет.