— Тут не заперто. Милости просим, Зиночка.
— Вы меня звали, Егор Егорыч? Мне показалось…
Он оглянулся на Яву, которая за столом что-то неотрывно писала, и пожал плечами:
— Да вроде нет. Нет, не звали. Но не откажемся от приглашения на чашку чаю.
— Мне мамонька наказывала… велела, чтобы вы посмотрели дверной замок.
— Опять небось тот самый, на кухне?
— Тот самый, — отвечала Зина машинально, совсем потупясь и напряженно поднимая и без того высокие брови. Углы губ ее, в ямочках, чуточку вздрагивали. Страхов понял, что Зиночка чем-то встревожена, что-то хочет сказать ему, пошел следом за нею, а в гостиной опередил ее, взял за плечи и взглядом своих острых глаз заставил ее глядеть на него.
— Что с вами, Зинаида Васильевна? Ведь я все вижу, и вы должны признаться.
Она вдруг опустилась перед ним на колени и, схватив его за руку, прижалась к ней своими горячими губами:
— Да ай, вы слепой, Егор Егорыч. Она погубит вас. Погубит. От нее смертью пахнет. Тленом.
— Зиночка. Зинаида Васильевна, кто? От кого пахнет? — Он поднимал ее с колен и со страхом оглядывался на оставленную открытой дверь, уже поняв, чем вызвана тревога Зины. Посадив ее на мягкий стул, захлопнул дверь и, вернувшись, низко наклонился к Зине:
— Так нельзя, Зинаида Васильевна. Скажите на милость, на что это похоже. Не зная человека. У меня перед вами нет секретов. Вы знаете, я во всем доверяю вам. И вас прошу в свою очередь доверять мне и моим друзьям. Это она для нас — просто Ява, — он совсем понизил голос. — На самом деле имя ее известно всей Европе. Она талантливый журналист. Да и главное-то, Зинаида Васильевна, как на духу перед вами, она дает мне уроки немецкого языка. Стыдно в моем возрасте заниматься ребячеством, да — как видите — приходится. Давайте, я познакомлю вас ближе. Уверяю, вы полюбите ее.
Зина уже оправилась от своего беспамятства, чувствовала себя сконфуженной и виноватой, однако от слов своих не отказалась:
— Простите меня, Егор Егорыч, знать, не в свое дело сунулась я, да вы-то все-таки возьмите на заметку. Погубит она вас. Затянет в такое… Как хотите, они — эти люди — без сердца.
— Да откуда это у вас? — Ее тревога, чувствовалось, передалась и Страхову, он отстранился от Зины и, прищурившись, стал издали озабоченно рассматривать ее. И она подняла свои ясные глаза, упрямо встретив его острый сталистый взгляд.
— Я их знаю и сроду боюсь таких. Вот и за вас теперь. Однако идите к ней. Каждому вашему слову я верю, Егор Егорыч. Ради вас и ей буду верить. Я поняла. Поняла.
— Умница вы, Зинаида Васильевна. Право, умница. Теперь я пойду.