— Она что, эта девица? В каких вы с ней отношениях? — без особого интереса спросила Ява, когда вернулся Страхов.
— Хозяйская дочь, живет частными уроками. Что еще?
— Держите ее немного от себя. Так лучше. Думаю, в такой редакции можно и обнародовать, — Ява подала Страхову исписанный листок бумаги, а сама вышла из-за стола, села в низкое широкое кресло, легко раздвинув по ширине его свои острые даже под толстой юбкой колени. Закурила. Округлив губы и сильно выдувая бесцветный дым, говорила: — А у него есть дочь на выданье. Офицерье его полка увивается возле генеральской дочки. Небось кикимора какая-нибудь. Но и ее можно письмецом порадовать. Пусть потерзается. Пусть знает жена. Пусть знают дети. Все можно понять только через себя. На своей шкуре.
— А я все еще думаю. Думаю, посылать или не стоит, — возразил Страхов и, подпрыгнув к двери, пинком распахнул ее — там никого не было: он закрыл дверь и с прежней рассудительностью продолжал: — Ведь насторожим генерала, его охрану — это раз. И осложним свои действия — два. Да и третье еще…
— Товарищ Егор, — властно остановила Ява и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза. Страхов поглядел на ее худое опрокинутое лицо с темными провалами глазниц и сухой острой челюстью, внезапно и твердо подумал: «Не она все это решила — значит, только так и надо». И больше не спорил, хотя в душе и не был согласен с Явой.
— Устала я от ваших сомнений, а самое-то главное еще впереди. — Ява сердито вдавила в пепельницу окурок папиросы «Кальян» с испачканным в губной помаде мундштуком.
— Скажете вы тоже — сомнения. Пустяки все это, если созрело решение. А вот к чему подметные письма — не пойму.
— Казнь, товарищ Егор, не только наказанье смертью, но и урок. Он после смерти ни добра, ни зла не сделает. А для других тиранов урок. Пусть они знают, что и над ними есть судьи и карающая рука правды. Да и мы не убийцы из-за угла, мы идем в открытую на встречные пули. Мы люди с крепкими нервами. Они должны знать, с кем имеют дело.
Ява косым и кратким взглядом из-под ресниц посмотрела на Страхова и, тут же прикрыв глаза, обдумала его лицо: в нем не было ни колебания, ни лжи, не было и возбуждения — твердая простота. «Ровен — все сделает», — одобрила она.
— Читайте, товарищ Егор, без сокращений.
Страхов сел за стол и, весь с бумагой подавшись в сторону Явы, стал читать вполголоса, она слушала, не открывая глаз.
«Его высокопревосходительству командиру лейб-гвардии Преображенского полка свиты его императорского величества генерал-майору Штоффу.