Милюков отказался, и охрану его взяли на себя студенты, принадлежавшие к партии, я же отказался от того и другого, потому что чрезвычайно неприятно было чувствовать за собою подозрительного «огромного дядю», держащего правую руку в кармане, в котором лежит браунинг, а постоянное присутствие студентов в ожидании моего выхода так стесняло и нервировало, что я не мог работать. Жена настояла, чтобы я завел свой выезд, а Родичев посмеивался, что я облегчаю задачу черносотенцам, которым теперь легче следить за моими передвижениями. Катастрофа чуть и не случилась, но по другой причине: на Невском лошадь понесла, и я, не задумываясь, выскочил из коляски. И в данном случае легкомыслие прошло безнаказанно, пригодились деревенские навыки, а еще я узнал, что стал важной персоной: градоначальник прислал пристава справиться, не пострадал ли я.
Вторая избирательная кампания велась куда ожесточеннее первой. Революционные партии отказались от бойкота и заменили его самым горячим участием в выборах, причем правых совсем игнорировали, а весь пыл тратили на борьбу с кадетами, не пропуская без выступлений ни одного нашего собрания. Мы, в свою очередь, проникали на собрания Союза 17 октября, возглавляемого А. И. Гучковым и поддерживаемого «Новым временем», в котором сотрудничал брат премьера А. А. Столыпин. Конкурировать с Союзом было не трудно. Председатель Гучков заявил, что не правительство, а революция является помехой обновлению родины, и на этом основании оправдывал политику жестоких репрессий по отношению к революционному террору, считая, что эти репрессии не только совместимы с либеральной и даже радикальной политикой вообще, но тесно связаны между собой. На это самый видный член Союза Д. Н. Шипов ответил выходом из его рядов, поистине пророчески это мотивировав: он говорил, что правительство считает врагами не только революционеров, но всех, кто не одобряет его действий, и что поэтому его политика не может не быть реакционной, а такая политика обостряет упадок нравственного сознания, выражающийся во все растущей деморализации и одичании общества. К этим словам вчерашнего члена Союза нам и прибавлять ничего не нужно было…
С правыми организациями бороться на митингах действительно никакого смысла не было. Их объединяла лишь материальная поддержка, получаемая от правительства, и, не поделив этих подачек, главари быстро между собой передрались. Убийцы Герценштейна были разоблачены главным образом самими же исполнителями и вдохновителями, явившимися к нам с повинной, тоже потому, что считали себя обсчитанными при расчетах за исполненное поручение, и отчеты об этих разоблачениях в «Речи» заставили правительство отгородиться от убийц.