и опять выполнял свои обязанности не за страх, а за совесть.
Следует отметить и оригинальную фигуру П. Б. Струве, ярко и разнообразно было экспансивное участие его в общественной жизни России. Автор манифеста о рождении и программе Российской социал-демократической партии, редактор либерально-буржуазного нелегального «Освобождения», создатель целого ряда недолговечных газет, во время революции директор департамента при Милюкове, в беженстве неудачно претендовавший на руководство правым флангом на позициях «неприятия революции». Впервые я услышал о нем вскоре после переезда в Петербург от К. К. Арсеньева. Сдержанный Арсеньев с восторгом рассказывал мне о блестящих способностях Струве и его изумительной эрудиции. Но он всегда читал по рукописи, без нее в публичных выступлениях производил впечатление беспомощности, которую подчеркивал резкими модуляциями голоса и суетливо-растерянными жестами обеих рук. Вся его нескладная фигура с русой, почти рыжей бородой и очень красивым высоким лбом пронизана была напряженностью. Дебют марксистов в периодической прессе оказался весьма неудачным – в основанный ими ежемесячный журнал «Начало» затесался некто Гурович, впоследствии разоблаченный как агент департамента полиции. Из-за полицейских преследований Струве уехал за границу и на несколько лет исчез с петербургского горизонта. Вернувшись в Петербург после манифеста 17 октября, Струве стал членом Конституционно-демократической партии и, хотя и был сотрудником «Речи», несколько раз пытался создать конкурентный ей орган («Дума», «Страна», «Слово»), обходя «Речь» справа, но все эти газеты долголетием похвастаться не могли. В Государственной думе Струве видной роли не играл, а после ее роспуска, сопряженного с окончательным разгромом революции и разочарованием в освободительном движении, возвестил необходимость сменить вехи. Под заглавием «Вехи» и вышел наделавший много шума сборник статей разных авторов, направленный против материализма и позитивизма.
Февральскую революцию Струве пламенно «приял» и получил назначение на пост директора департамента в министерстве иностранных дел, а очутившись после октябрьского переворота за границей, принял активное участие в Белом движении, когда оно находилось уже при последнем издыхании. Врангель назначил его при себе министром иностранных дел, и Струве пояснял, что его задача состоит в том, чтобы «делать правыми руками левую политику». Конечно, успеха не могло иметь такое покушение с негодными средствами на исконную монополию капризной старушки Истории. Правыми руками можно делать правую, левыми – левую политику, а уж что получится – это как старушке угодно будет. Если же своевольничать и пытаться делать чужое дело, она непременно разгневается, только кавардак и выйдет. Так и было в данном случае, левая политика не удалась, но зато правизна самого Струве укрепилась. После провала Белого движения Милюков, принимавший активное участие в момент его подъема, спешно поставил на нем крест, а в противовес его газете «Последние новости» группы, продолжавшие рассчитывать на вооруженную борьбу с советской властью, основали вторую газету в Париже «Возрождение», во главе которой и стал Струве, с тех пор упорно закрывавший глаза на тот неприятный факт, что революция теперь окончательно победила. Отдав целиком авторитет своего имени на организацию этих групп, Струве затем был грубо удален из редакции, когда его работа была выполнена. Струве пытался на всякие лады вступить в борьбу с «Возрождением», основать другую газету, но безуспешно, а в Белграде, где он затем получил университетскую кафедру, местная эмиграция, сосредоточившая наиболее реакционные элементы, снова напоминала ему «либеральные заблуждения», устраивала скандалы на лекциях, и он потерял всякое самообладание. И все-таки друзья Струве и многочисленные поклонники из бывших учеников настаивают, что при всех видимых изменениях он духовно остается самим собой.