Яркую иллюстрацию первых дней советского режима дали дальнейшие сношения с Баком, который стал помогать мне в продовольственном отношении. Каждый раз, когда я заходил к нему в отлично обставленную большую квартиру на Литейном проспекте, он хвастал расширением своих знакомств с коммунистами и однажды таинственно сообщил, что близко сошелся с членом коллегии петербургской ЧК. Когда Каминку арестовали, я поспешил к Баку, хотя и не принимал всех его утверждений в буквальном смысле. Он обещал помочь, но все мешкал, и у меня стали зарождаться подозрения, не пустой ли он хвастун. Но наконец он предложил «прийти вечерком», чтобы встретиться с упомянутым чекистом и изложить свою просьбу, исполнение коей он, Бак, гарантирует. Не скажу, чтобы приглашение доставило удовольствие, но делать было нечего.
Вечером я застал у Бака несколько человек с озабоченным видом, которых он, очевидно, пригласил с той же целью, что и меня. Сам он, точно метрдотель, все время переходил от одного к другому, что-то шептал, а потом озирал стол, который был обильно уставлен едой и еще обильнее питиями, но предназначен не для нас. Около 10 часов раздался резкий звонок. Бак суетливо рассовал нас по разным комнатам, и в щелку двери я увидел двух молодцов в кожаных куртках, усевшихся с Баком за стол и сразу приступивших к возлияниям. Затем по очереди хозяин вводил просителей в столовую. Меня все не звали, и настроение становилось все неприятнее. Вот уже хозяин остался только с куртками, доносился оживленный разговор, которого я разобрать не мог, и еще через несколько минут почетные гости шумно прощаются, после чего Бак уверяет, что чекист обещал просьбу исполнить, но так как дело политическое, то «благодарности» получать не желает, а потому и непосредственная беседа с ним стала лишней. Однако обещание не было исполнено. Напротив, дело приняло грозный оборот, когда арестованного увезли в Москву, но там пришел на помощь один из бывших учеников Каминки профессор Гойхбарг, бывший сотрудник «Права», а в будущем председатель «малого Совнаркома», и добился освобождения. А тот член коллегии ЧК через месяц был расстрелян.
Пребывание в тюрьмах, с которыми Каминке пришлось впервые познакомиться, произвело на него очень сильное впечатление, и он решил нелегально бежать с женой. Но и тут подстерегала неудача: не без опасности добравшись до границы Финляндии, они натолкнулись на грубый отказ финских пограничников и должны были вернуться восвояси, отягчив свое положение, и без того угрожаемое, попыткой бегства.