– Конечно. – Это важно для нее, и я не могу ей отказать. Тем не менее я хочу подготовить ее морально. Возможно, то, что что мы найдем, будет не тем, что она ожидала. – Мой резонанс, я не хочу, чтобы ты волновалась заранее, но есть вероятность, что хищники добрались до них раньше нас.
– Я знаю, – отвечает она, и я вздыхаю с облегчением. – Поверь, эта мысль постоянно крутилась у меня в голове. Но если я могу сделать хоть что-то, чтобы упокоить их с миром, я сделаю это. – Она смотрит на меня снизу вверх своими ярко-голубыми глазами, сияющими из-под капюшона. – Еще раз спасибо.
– Не нужно благодарности, – ласково отвечаю я.
– Ладно. – Джорджи робко улыбается мне, но в ее глазах читается ужас. – Полагаю, нам лучше выдвигаться.
* * *
По дороге она рассказывает мне о человеческих обычаях погребения. Они сильно отличаются от тех, что приняты у са-кхуйи. Тем, кто пал, читаются стихи и молитвы, им высекают памятники из камня. Мы не можем сделать этого для погибших человеческих женщин, но Джорджи говорит, что это не важно. Важны моральные и физические усилия, которые мы прикладываем к этому делу.
Я рассказываю ей о тех немногих обычаях са-кхуйи, что есть. Случается, что кто-то не возвращается с охоты – их тела так и не находят. Случается, что кто-то погибает от хищников, и только ножи и личные вещи передаются семье. Рога погибшего отпиливают, чтобы выразить скорбь, голову посыпают снегом, и скорбящие оплакивают свою утрату. Племя благодарит за все того, кто ушел, а потом… жизнь продолжается.
Когда есть тело для погребения, его укладывают в пустую пещеру, одевают в лучшие кожаные одежды, а затем вход в пещеру заваливают камнями, чтобы умершие могли спать вечно. Мой отец и многие другие спят в такой пещере из-за болезни кхуйи.
Это были плохие времена, и я не хочу вспоминать о них.
Мы находим тело женщины с рыжей гривой недалеко от пещеры, в которой мы когда-то ночевали с Джорджи. Я помню это место. Помню, как засыпал погибшую снегом и пометил ближайшую скалу, чтобы отыскать и показать своей девушке. Я раскапываю снег, пока Джорджи наблюдает неподалеку. Как только показывается рыжая грива, не требуется много времени, чтобы откопать бледные конечности. Она насквозь промерзла, и я заворачиваю ее в большую шкуру са-кохцка, которую принес с собой. Я поднимаю тело и смотрю на свою партнершу.
Ее руки скрещены на груди, а лицо бледнее обычного.
– Я могу идти, – уверяет она меня, придвигаясь ближе. Она выглядит очень маленькой и хрупкой.
– Будь рядом, – предупреждаю я, хотя в этом нет необходимости. – Это территория метлаков.