– Скажи мне, Нора, я выдержу. Я часто боялся этого. Она умерла?
Женщина по-прежнему хранила молчание.
– Значит, она действительно мертва… – Он ждал от Норы сло́ва или взгляда, ждал подтверждения или опровержения.
– Что же мне делать?! – со стоном сорвалось восклицание с ее губ. – Ох, сэр, зачем вы пришли сюда? Как сумели разыскать меня? Где вы были? Мы считали вас мертвым, и уже давно! – Она захлебывалась словами и вопросами, будто пытаясь выиграть время, словно оно могло помочь ей.
– Нора! Ответь на мой вопрос, прямо и недвусмысленно, «да» или «нет» – моя жена умерла?
– Нет, не умерла! – с тяжелым вздохом ответила Нора.
– О, какое облегчение! Она получила мои письма? Но, пожалуй, этого ты знать не можешь. Почему ты оставила ее? Где она? О Нора, быстрее отвечай мне!
– Мистер Франк! – начала наконец женщина, загнанная в угол и вынужденная принять бой, сознавая, что ее госпожа может вернуться в любую минуту и застать его здесь. Она никак не могла решить, что же нужно сказать или сделать, и выпалила, не в силах дальше выносить эти муки: – Мистер Франк! Мы не получили от вас ни строчки, и судовладельцы сказали нам, что вы погибли вместе со всеми остальными. Мы сочли вас мертвым, а бедная миссис Алиса осталась одна со своим больным и беспомощным ребенком! Ох, сэр, вы сами должны понимать, как это было! – воскликнула бедняжка и разрыдалась. – Потому что у меня нет таких слов, чтобы описать это. Но ничьей вины в том не было. Да поможет нам Господь нынче вечером!
Нора опустилась на стул. У нее подгибались ноги, ее била дрожь, и стоять она не могла. Он, взяв ее руки в свои, крепко сжал их, словно рассчитывая вырвать правду физическим прикосновением.
– Нора! – Теперь его голос преисполнился спокойствием и отчаянием. – Она вышла замуж во второй раз?
Нора печально кивнула. Ладони его медленно разжались. Он лишился чувств.
В комнате нашлось бренди. Нора влила несколько капель в рот мистеру Франку, стала растирать ему руки и – когда он начал приходить в себя, прежде чем рассудок его затопили воспоминания и чувства, – приподняла мужчину и уложила его голову себе на колени. Затем взяла со стола, накрытого к ужину, несколько крошек хлеба, смочила их бренди и сунула ему в рот. Внезапно он вскочил на ноги.
– Где она? Отвечай немедленно!
Он выглядел возбужденным и обезумевшим, и Нора подумала, что ей грозит опасность; но время страхов уже миновало. Она побоялась сказать ему правду, поэтому поступила, как жалкая трусиха. И хотя теперь, при виде того отчаяния, в котором он пребывал, ей было его очень жаль, она решила, что успеет пожалеть его потом; а сейчас надо заставить мужчину повиноваться; он должен покинуть дом до того, как вернется ее госпожа. Служанка понимала это совершенно ясно.