– Магсмен, – сказал он, – возьми меня на прежних условиях, я на все согласен. Ну же, скажи, что берешь!
Я изрядно опешил, но ответил:
– Беру, сэр.
– А я принимаю твое предложение! По рукам! – промолвил он. – У тебя, случайно, не осталось, чем поужинать?
Помня о том, какими забористыми винами мы угощались тогда в Пэлл-Мэлл, я пришел в смущение, поскольку мог предложить ему лишь холодные колбаски да джин с водой; но он не обиделся и щедро воздал должное и тому, и другому; стул он использовал вместо стола, а сам уселся на маленькую табуреточку, как в прежние времена. Я же до сих пор пребывал в некотором замешательстве.
И только после того, как он расправился с колбасками (говяжьи, замечу я вам, и не меньше двух фунтов с четвертью), вся его мудрость вновь выступила наружу, словно испарина.
– Магсмен, – сказал он, – ты только взгляни на меня! Ты видишь перед собой человека, который как вошел в общество, так и вышел из него.
– Вот как! Значит, вы таки вышли оттуда, мистер Чопс? И как же вам это удалось, сэр?
– Откупился! – ответил он, глядя на меня с таким умным видом, будто это одно-единственное слово все объясняло. – Друг мой Магсмен, я поделюсь с тобой одним открытием, которое сделал. Весьма ценное открытие, скажу я тебе; оно обошлось мне в двенадцать тысяч пятьсот фунтов; может, и тебе пригодится… Вся штука в том, что не столько человек входит в общество, сколько общество входит в этого человека.
Не совсем поняв, что он имеет в виду, я покачал головой, напустил на себя глубокомысленный вид и сказал:
– Вот тут вы совершенно правы, мистер Чопс.
– Магсмен, – промолвил он, дергая меня за штанину, – общество вошло в меня на все мои деньги, до последнего пенни.
Я почувствовал, что бледнею, и хотя обычно за словом в карман никогда не лез, но тут едва сумел выдавить:
– А где же Норманди?
– Удрал. И прихватил с собой столовое серебро, – ответил мистер Чопс.
– А тот, другой? – поинтересовался я, имея в виду того господина, на котором в прошлый раз была епископская митра.
– Удрал. И прихватил с собой драгоценности, – сказал мистер Чопс.
Я так и сел, глядя на него, а он, поднявшись, уставился на меня.
– Магсмен, – сказал он, и мне показалось, что чем грубее он выражался, тем сам становился мудрее, – общество, если взять его целиком, сплошь состоит из карликов. При Сент-Джеймсском дворе, например, они все как один проделывали мой старый трюк – обходили три раза по кругу дом в своих придворных платьях и при всех регалиях. И еще, притворщики эдакие, трезвонили в свои маленькие колокольчики. И блюдечко там тоже ходило по кругу. Магсмен, оказывается, блюдечко имеет хождение повсюду!