Анатолий впервые привел ее в свой дом уже в роли невесты. Встретили ее торжественным ужином с тонким фарфором, хрусталем, свечами и супом-пюре, поданным в огромной фарфоровой супнице. Над столом висела бронзовая люстра, а в углах стояли бронзовые статуэтки. Для Юлии это было встречей с неведомым до сих пор вкусом к солидным, дорогим вещам, отдававшим стариной и, конечно же, перешедшим по наследству. Наследство, а вернее наследственность, чувствовалось здесь во всем: в вещах, в картинах, в полумраке, но больше всего в поведении, в тихом и спокойном голосе и улыбке. Эти люди знали от кого они происходят, знали своих предков, откуда пришли и куда идут, и гордились прошлым своей семьи и своего народа.
В отличие от них Юлия плохо знала свой род. Ее бабушка с дедушкой жили в далекой тульской деревне. Были они крестьяне, наследства не получили и не передали. В их жизни, как и в жизни их предшественников в тех затерянных местах, ничего никогда не происходило. Потрясения, происходящие в центре: революции, войны, политические оттепели и похолодания — доходили до них с опозданием и в искаженном виде, как в детской игре в испорченный телефон. Только Великая Отечественная война смутила их вечный покой, но затем глушь поглотила эти места с еще большей силой. Таков удел периферии — питаться духовными объедками центра.
В лице семьи Анатолия Юлия познакомилась, наконец-то, с теми, кто пользовался благами советской действительности — москвичами, как в анекдоте про сибиряка, посетившего Москву и увидевшего того человека, о котором говорилось на плакатах: «Все во имя человека, все во благо человека».
Но наибольшее впечатление произвел на Юлию отец Анатолия Аркадий Самуилович. Анатолий и раньше рассказывал ей про его виртуозные глазные операции, спасающие людям зрение. В жизни Аркадий Самуилович оказался простым и разговорчивым человеком, сумевшим разрядить напряженную обстановку, которая всегда возникает, когда будущая невестка впервые приходит в дом жениха. Он не расспрашивал Юлию кто она и откуда, а вспоминал свою молодость и шутил над медициной, как она продвинулась за эти годы. Вспоминая экзамены и годы учебы, он рассмешил Юлию и Анатолия, рассказав шутку про двух голодных медицинских студентов, задержавшихся допоздна в анатомичке. Препарируя труп, они обнаружили в желудке почти свежую гречневую кашу. Один из студентов был так голоден, что схватил ложку для измерения крови и всю кашу съел.
— Как ты думаешь, от чего этот человек умер? — спросил его второй, не менее голодный студент.