Юлия смотрела на великолепное торжественное озеро, загипнотизированная его блеском. Горная дорога петляла, и озеро поминутно исчезало из виду. В такие моменты Юлия скучала, опасаясь, что это навсегда. Разочарованная, она отворачивалась от окна в то самое мгновение, когда озеро появлялось вновь, и Юлия всегда упускала момент его возвращения. Тогда она стала смотреть, не отрываясь и не отворачиваясь, в надежде поймать первый голубой блеск, но было поздно. Озеро надолго исчезло из виду. Смирившись с неизбежным, Юлия пересела на переднее сидение и откинула спинку вниз до отказа. В таком положении ей было видно только небо, и казалось, что машина летит высоко над землей, где-то между птицами и облаками. Ей было хорошо и беззаботно лежать в кресле и смотреть ввысь, отдавшись воле мужчины, ведущего машину. Исраэль рассказывал ей что-то про русские пословицы, но она не слушала, а думала о своем, вернее, не думала ни о чем, кроме того, что ей спокойно и легко в его обществе, хотя они знакомы всего несколько часов.
Вскоре Исраэль остановил машину.
— Пойдем, покажу тебе речку-еврейку под названием Йегудия.
Они шли по широкому горному плато, густо покрытому высокой желтой травой, напоминавшей пшеницу, но без колосьев. После узких улиц Рамат-Гана и Тель-Авива, после серых однообразных зданий и асфальтовых дорог глаз радовался виду желтого поля с разбросанными по нему черными базальтовыми валунами. Исраэль, вооруженный огромным фотоаппаратом, то и дело наклонялся над какой-нибудь колючкой, фотографируя ее со всех сторон. Они шли по пыльной грунтовой дороге в сторону гор. Через несколько минут они остановились отдохнуть в тени раскидистой смоковницы. Вокруг валялись обработанные человеческой рукой камни — развалины неизвестного строения.
— Это следы сирийских укреплений, — рассказывал Исраэль. — И смоковница растет здесь не случайно. Один израильский разведчик, бывший другом высокопоставленных сирийских военных, подсказал им посадить деревья, чтобы давали тень над позициями солдат. Это была военная хитрость. Во время войны с Сирией израильские летчики бросали бомбы в направлении смоковниц, зная, что под ними скрываются солдаты.
Юлия засмеялась, Исраэль попил воды, и они продолжили дорогу, уходящую в глубокое ущелье. Чем глубже они спускались, тем прохладнее становился воздух, а тень густела. Они шли друг за другом по узкой тропинке среди высокой травы и зеленых кустов. Земля сочилась влагой, издалека доносился шум водопада. Среди кустов показался ручей с быстрой прозрачной водой. Они пошли вдоль него, перейдя на другой берег по деревянному мосту над зарослями пышных белых и красных цветов. Здесь, в тени ущелья, защищенные от сухости, трава и цветы росли беспрепятственно, занимая все свободное пространство. Исраэль и Юлия пробирались сквозь заросли бамбука вдоль скалы. Увлеченная ходьбой и борьбой с высокой травой, Юлия не успевала смотреть по сторонам, и когда заросли закончились, она по привычке прошла еще несколько шагов, опустив голову и глядя под ноги. Наконец, громкий шум падающей воды привлек ее внимание. Бурный поток низвергался с высоты двадцати метров, дробясь о выступающие камни на тысячи брызг. Проникший в ущелье солнечный луч преломлялся в водяной пыли, создавая радужные переливы. У подножья водопада образовалось озерко, окруженное густыми зелеными кустами, травой и цветами. На противоположном берегу над ним поднималась плоская скала. На ней и расположились Исраэль и Юлия, отдыхая на теплом толстом мху, выстилающем камень.