– А твоя бабуля на меня не наорёт?
Гас тоже выбрал себе журнал – про Девушку-белку.
– Нет, она ещё дрыхнет как сурок. – Гас усмехнулся, но по лицу было видно, что ему не до веселья. Не открывая комикс, он мрачно глядел куда-то вдаль.
– Нет, серьёзно, ты чего такой кислый?
Гас скатал журнал в трубочку и стал крутить в руках.
– Да ничего. Так. Родители…
Купер вздохнул поглубже.
– Что-то случилось?
Он с тоской приготовился выслушать новость о разводе. Купер сделал бы что угодно, лишь бы Гасу не пришлось говорить эти слова. Но как же повлиять на поступки совершенно незнакомых людей где-то в Оклахоме, если не сумел помирить даже тех двух самых близких, с кем жил под одной крышей?
– Да нет, – сказал Гас. – Ничего не случилось. По крайней мере, у меня новостей нет. Но, понимаешь, я в последнее время часто про них думаю. Про родителей. Про эти их вечные дела, разъезды. Даже когда начались проблемы, им было не до семьи. Хоть бы… Я понимаю, что работа – это важно. Но почему они сами не видели, что происходит? Или им просто было плевать? – На последнем слове его голос дрогнул и как будто сломался. – Иногда мне кажется, я для них не существую. Что меня не видят в упор, – он грустно улыбнулся Куперу. – Почти как Елену.
Купер молча разглядывал собственные руки. Всё было предельно ясно. Даже если родители Гаса и не разведутся, худшее уже случилось. Купер вспомнил тот вечер в кино, то чувство – что он не нужен никому на свете. А ведь тогда мать с отцом ещё даже не разошлись. И вот теперь всё то же самое творилось с Гасом.
– Я тебе очень-очень сочувствую, – сказал Купер. Ему хотелось хоть чем-то помочь другу, показать, что в мире есть хотя бы один человек, который знает, как ему тяжело, и готов разделить с ним ношу. Но как же всё это выразить? Если бы Купер знал слова, которыми можно облегчить такую боль, то давно сказал бы их сам себе.
– Да ладно, – сказал Гас. Он так яростно скрутил в руках комикс, что вымазал пальцы типографской краской. – Просто… привыкнуть трудно, понимаешь?
– Ещё как. Очень, очень хорошо понимаю, – Купер обнял Гаса одной рукой за плечи, и тот обмяк, привалившись к его боку. Гас не плакал, но Куперу от этого было едва ли не тяжелей. Что делать со слезами, он понимал: привык утешать Джесс. Но как быть с бессильным отчаянием, которое нахлынуло на его друга?
– Можно я тебе кое-что расскажу? – спросил Купер. – Про то, как мы с папой один раз встретились после развода?
Гас кивнул.
– Он тогда ещё не переехал в Сан-Диего. Но мы всё равно не виделись уже месяца полтора. И вот как-то договорились встретиться в парке, тут рядом. Отец пришёл прямо в костюме, даже не переоделся, но всё равно предложил покидать с нами фрисби. Джесс, конечно, обрадовалась. Стала носиться вокруг него по траве, как щенок, а он всё топтался на пятачке асфальта под баскетбольной вышкой. Туфли боялся испортить. Крутые такие, кожаные. Я тогда просто сидел на качелях и смотрел на всё это. Думал: ну как так можно? Лень было переодеться? Он на меня даже и внимания не обращал, только поглядывал на часы. Где-то через час сказал, что ему пора. Как будто устал от нас.