Последние фразы он произнес уже грустно и все они просяще смотрели на меня.
— Давайте только побыстрей, и потом строиться.
Солдаты перевернули кверху ножками табуретку и поставили на них таз. Перемешали кашу с мясом и вылили туда литр растительного масла. Хлеба не было. Все встали на колени вокруг табуретки и вытащили из-за голенищ алюминиевые ложки. Паша и здесь не удержался от прибаутки.
— Ну, зачали и почали плясать поповы дочери! Поедим на верхосытку и отдыхать!
Ели дружно, весело поглядывая друг на друга. Я жадно проглотил порядочно плавающей в жиру каши, от этого мне стало еще хуже. Боль в боку вновь стала резкой, стали потеть ладони.
Мы вышли из столовой и построились у входа. Наши сменщики задерживались. Справа на гарнизон заходила грозовая туча. Она выбрасывала из себя молнии и глухо громыхала, как будто в ней перекатывались огромные пустые бочки. Казалось, что темная масса ее втянула в себя солнце, и стало сумрачно.
Наконец, пришагал сменяющий нас наряд, спешно прошла сдача дежурства и мы пошли в палаточный городок. Я чувствовал себя все хуже.
Начал прокапывать дождь и мы стали поторапливаться.
* * *
Побежали еле-еле. Я скрючился от боли в животе. Чуть ногами перебираю! Проклятое масло из горла лезет. Голова кружится. В глазах темно от боли. Бегу вроде, а сам не понимаю, куда и зачем. Постепенно стал отставать от своего отряда. Кое— как плетусь. Худо мне совсем. Отравился, думаю, чем-то.
Дождь крупными каплями стучит по голове, а я ничего не соображаю. Чувствую, к земле клонит. Упаду сейчас! Слышу, кто-то берет меня под руки и волокет куда-то.
— Старшой! Ты что? Побледнел весь! Плохо тебе? Не беги с нами. Спрячься под крышу. Отлежись немного. Видать, траванулся капитально. А мы тихонько пошлепаем, а то гроза начинается. Ну давай — будь!
Павел поправил на моей голове пилотку и побежал вслед за нарядом. Больше я ничего не помню. Очнулся под крышей полевого, огромного туалета. Кроме меня солдат полно. Пошевелил головой — гудит в ней, как сирена воет. Силы нет. Руки, ноги как ватные. Но уже начал соображать. Слышу — гроза жуткая. Молнии так сверкают, небо на куски рвут и до самой земли летят. Гром — как пушка бухает. Кажется, вся земля трясется. А дождя нет. Вдруг и он хлестнул — как бадья вверху опрокинулась. Сплошная вода льет и гудит все кругом, как в водопаде. Смотрю, солдаты ехидничают, выглядывая на дорогу.
— А этим чего не сидится? Куда понеслись? Чапают прямо по грязи. Я с трудом поднял глаза и выглянул из-под крыши. По лужам бежали сломя голову почти все офицеры полка, во главе с командиром.