Прежде чем начать работать с GT40, ее «сводили в баню», хорошенько прочистив струей пара. Затем механики заменили движок на свой, модифицированный ими Ford 289, который стоял в спорткарах Shelby. Потом перекрасили машину в традиционные цвета Shelby American – «гвардейский» синий с двумя белыми полосами, проходящими по капоту, крыше и задней части кузова. Эти полосы не просто придавали особый шик. Они выполняли вполне конкретную функцию, позволяя инженерам лучше оценивать поведение машины на поворотах. Когда краска высохла, команда погрузила автомобиль в трейлер и отвезла на 110 км вглубь континента.
На автодроме «Риверсайд» их ждал Кен Майлз, высокий жилистый англичанин в синей толстовке с капюшоном, плотно прилегающих солнцезащитных очках, тонких летних брюках, белых носках и теннисных туфлях. Его голову украшал короткий ежик каштановых волос, а лицо – огромный шнобель, модернизированный в пьяной драке бутылочным горлышком, когда Майлз был еще подростком. Он стоял и смотрел, как команда выгружает Ford из трейлера, а когда открыли моторный отсек, с такой силой уперся обеими руками в правое заднее колесо, что протектор Goodyear оставил след на его ладонях. Он осмотрел движок, карбюраторы и пучок перекрученных выхлопных труб. Сын Майлза, 14-летний Питер, стоял рядом с отцом и через открытую дверь разглядывал содержимое кокпита.
Майлзу было 46 лет – больше, чем любому из юнцов Шелби. Его работа заключалась в том, чтобы доводить спорткары до ума, то есть до состояния гоночного автомобиля. Многие, кто знавал Майлза, отзывались о нем как о саркастичном сукином сыне, но Кэрролл Шелби считал его гением.
В тот декабрьский день Майлз, натянув шлем и защитные очки, запрыгнул в Ford и выехал на трек. Горстка сотрудников Shelby American, в том числе новый менеджер команды Кэрролл Смит и главный инженер Фил Ремингтон, наблюдала за тем, как Майлз гоняет машину по трассе. Все ждали его вердикта. Поездка вышла короткой, впрочем, как и поставленный диагноз. Вернувшись в бокс, он выбрался из кокпита и, покачав головой, бросил лишь одно слово:
– Дерьмо.
…
В конце сезона 1964 г. мир автоспорта устремил свой взгляд на Мехико. Гран-при Мексики был последней гонкой «Формулы-1» уходящего года. На титул чемпиона мира претендовали три пилота. Сертису нужно было прийти хотя бы вторым. Гонка по ухабистой трассе на высоте более 2100 м негативно сказалась на системе впрыска топлива. К последнему кругу Сертис был на третьей позиции, но уже под занавес Лоренцо Бандини, его партнер по команде, уступил Сертису; британец пересек линию финиша вторым, став первым в истории чемпионом мира в гонках и на двух, и на четырех колесах.