Плечи отца опустились, сделав его похожим на провинившегося школьника за партой:
– Мириам, прости, если тебя это задело.
Мириам кивнула Еве, вновь показывая, насколько плохо у отца получалось извиняться.
Огонь костра неровно освещал папино уставшее и поникшее лицо.
– Что ты хочешь от меня услышать?
Мириам не сводила глаз с огня.
– Это немного не так работает, – ответила она. – Не существует никакой тайной волшебной фразы, которую я сейчас от тебя жду. С какой вообще стати я должна за тебя придумывать извинения самой себе?
Отец начал тихонько всхлипывать под треск костра. Затем он встал, пожелал всем спокойной ночи и ушел куда-то в темноту.
– Догони его! – сказал Джош, обращаясь к Мириам.
Но Мириам была тверда в своей позиции:
– Я не подписывалась его утешать.
– Какая же ты все же мерзкая, – покачал головой Джош.
– Нет ничего мерзкого в том, чтобы обличать чужие мерзости, – спокойно ответила Мириам.
– Но ведь это было давным-давно! Пора бы уже забыть о том случае, нет?
Мириам подкинула еще пару веток в костер.
– Единственное, что хоть как-то помогает мне поддерживать отношения с отцом, это возможность говорить ему о том, насколько он невыносим.
На первом же сеансе, на который мы пришли с Евой, делавший «работу» мужчина попросил ее сыграть роль его матери. Она, как выяснилось, проколола цервикальный колпачок, чтобы забеременеть и женить на себе своего любовника. Но едва она забеременела, он ее бросил. Отчаяние сподвигло ее выйти за другого, чтобы тот помог ей растить ребенка. Мужчина, который рассказывал обо всем этом, ненавидел своего отчима всей душой и злился на мать за ее неспособность защитить от него своего сына. Отчим, оказывается, был немцем и симпатизировал нацистам. В результате тот мужчина все время кричал на Еву:
– Из-за тебя меня усыновил нацист! Из-за твоего страха перед одиночеством у меня нацист вместо отца!
Ева стояла на виду у всех в клетчатой куртке и джинсах, нервно сцепив руки перед собой и глядя широкими глазами на орущего на нее человека.
По окончании сеанса всех участников освободили от их ролей, и в какой-то момент координатор спросил у Евы ее мнения о ее роли.
– Я чувствовала себя так, словно всю жизнь провела с отвратительным человеком ради того, чтобы помочь своему сыну, что я все это делала ради него. И что все это не помогло, что я потратила эту жизнь впустую.
Ева плакала, но уже от своего лица.
– Это ведь так просто, – всхлипывала она, – Просто подумать о том, чтобы сделать кого-то счастливым. И о том, что ты всегда мог сделать счастливее всех вокруг, делая счастливее самого себя!