В этот раз ирокезов до стен Анастасийска не допустили, встретили в дне пути к западу от города на холмистом поле, на котором и приготовили врагам «теплую» встречу. За сутки успели немного покопать на местности, поставить кое - какие легкие укрепления, в основном на трех рядом стоящих высотках, на которых за плетёнными турами укрыли полевые «единороги», прикрыв их пехотными тысячами. Вот на это место 2 июня после полудня и вывели на третий день прибытия на поле русской рати, свыше пяти тысяч «настоящих гадюк», пришедших «как ослы за морковью» за приманкой в виде обоза с женщинами и девицами, специально засвеченные перед разведчиками противника. При наличии минимальной охраны из мужчин, полусотня белых представительниц слабого пола затмили разум не только юнцам но и опытным воинам, в том числе и подавляющему большинству военных вождей. Вожделенная добыча, «самка белого человека» казалась вот она рядом. Особенно когда утром все население каравана, бросив повозки и верхом на конях стали уходит от атаковавших их индейцев. «Пеший конному не товарищ» — правоту этой поговорки и подтвердил этот случай. Всадники легко оторвались от пеших преследователей, но посадка и манера езды большинства «амазонок» выдавали их неготовность к длительному конному маршу, что и подтвердили разведчики, обнаружившие беглецов в паре десятков километров, не более, от брошенного лагеря. Спешенная кавалькада обосновалась между двух не высоких возвышенностей и большинстве «белых скво» приводили себя в порядок, после скачки, смазывали и перевязывали потертости и ссадины.
Получившие известие вожди, оставшиеся десяток километров преодолели в уж очень быстром марше где - то за час и вывалились всей толпой перед взглядами ошарашенных беглянок и их сопровождения, которые увидев их бросились бежать от них за восток, прикрываясь холмиками, между которыми разбили свой бивак.
Вот на подходе к этим высоткам распалённая и распаренная толпа, в основном юнцов, и нарвались с семидесяти метров на полудюжину последовательных залпов стоящих на холмиках и их скатах замаскированных плетенными турами «единорогов». Летящие на встречу «людям длинного дома» «снопы» визжащей картечи проложили настоящие просеки в их расстроенных рядах и так шесть раза подряд, один за одним залпы. Батареи отстрелялись одиночными орудиями по очереди. Чугунных «шершней» поддержал «рой» свинцовых «ос», так же внесших свою немалую лепту в уничтожение атакующих. Через треть минуты полудюжина артиллерийских залпов повторилась, сопровождаемая непрерывным треском ружейной стрельбы плутонгами. Каких - то пять минут и от некогда грозного более чем пяти тысячного войска ирокезов остались жалкие остатки. Могущие бежать, улепётывали от «плюющихся огнем и металлом» склонов высоток. Живые, но пораненные, ползали в кровавой грязи, оправдывая свое прозвище, иногда при этом шипя от боли, как истинные ползучие гады. А убитые, тихо лежали в позах приданные им Мораной при смерти, напитывая своей жизненной силой - кровью, землю поля боя. Но многих «гадюк» миновали металлические «насекомые» и подстегиваемые паникой резвые юнцы бросились назад, угодив «из огня на в полынью», под копейный удар тяжелой конницы, предваренный залпами из кавалерийских карабинов и пистолетов, ударившей с левого русского фланга в тыл ирокезов. Три полка конных стрелков, своеобразная смесь европейских рейтар и русской поместной кованой конницы, общим числом свыше трех тысяч сабель, слитно, широким фронтом ударили по бегущей толпе индейцев, окончательно отняв у последних даже мысль о каком - либо сопротивлении, после чего началась форменная резня сломленного противника. Тем более и пара тысяч спешенных конных стрельцов, так же перешли в контратаку по фронту, от холмиков, по линии которых была оборудована русская оборонительная позиция.