— Эй, Серж, права ему не забудь зачитать!
— Пошёл в жопу! А ты, пацан, не дрейфь. Сейчас часик с нами посидишь и вернёшься к своей тёлке. Там друг твой уже с нами.
— Какой?
— Ну как приедешь, то поймёшь.
— А я бы этому щеглу длинному браслеты надел всё-таки. Хер его знает.
— Да ты ссыкло у нас просто. Как тебя хоть на работу взяли, Усатый, если ты даже детей боишься?
— Да пошёл ты! Нихера я не боюсь.
— Ну так сядь на место, завали хлебальник и докажи уже это!
Славе не удалось попасть на собственный выпускной. До позднего вечера он сидел в кабинете следователя по его делу. Большую часть времени просто пялился на простую шариковую ручку, стараясь усилием воли сдвинуть её с места. Разумеется, у него это никак не получалось.
В том же кабинете сидел другой следователь. Очень полный, с мясистым лицом. Он корпел над кипой бумаг, тяжело сопя и хрипя от натуги. Время от времени он кому-то звонил, разговаривал то громким басом, то наоборот едва слышным, елейным голоском. Слава пару раз доставал телефон, чтобы хоть как-то убить давящее ожидание, на что сразу получал безапелляционный ответ:
— Уберите, не положено.
Кроме попыток пробудить в себе телекинетические способности, Слава поглядывал в зарешёченное окно, наблюдая, как медленно, но непреклонно садится солнце, окрашивая кабинет в разные цвета: от тёпло-жёлтого, до ядовито-красного.
Только когда на небе остались последние проблески заката, в кабинет зашёл Славин следователь. Очень высокий, худой, с вытянутым лицом и болезненно выглядящими мешками под глазами.
— Пройдёмте, Вячеслав.
Слава неловко поднялся. Задница затекла от долгого сидения на жёстком и неудобном стуле. Однако он рад был покинуть наконец этот кабинет, засмотренный до дыр, и этого второго следователя, от которого всё сильнее разносился резкий запах пота.
Слава с Денисом Валерьевичем (так звали его следователя) вышли в коридор. Слава успел заметить, как стремительной походкой удаляется его адвокат. Вернее, их с Матвеем адвокат. Алина Макаровна. За последнее время Славе довелось познакомиться и крепко запомнить множество людей и имён, которым выпал жребий решать его судьбу.
— Короче, всё сейчас будет просто. Проведём очную ставку. Ты подтвердишь, что надо. — Денис Валерьевич специально шёл очень медленно, едва передвигая ноги, чтобы успеть дать Славе последние напутствия. — Потом немножко бумажек и всё. Из обвиняемого ты переходишь в свидетели и с радостной лыбой на лице топаешь на свой выпускной. Когда он у тебя, кстати?
— Сегодня.
— Тогда уже не потопаешь. Ничего. И без этого успеешь ещё набухаться за лето, да? — подбадривания не были коньком Дениса Валерьевича.