Там в тени стоит высокий молодой мужчина в красной бархатной куртке, в котором я с удивлением узнаю Федерико де Пальмарозу. Видя, что Тициана смотрит на него, молодой князь меняется в лице, потом кланяется. Тициана сдержанно кивает, затем протягивает букет мальчику.
— Они дорогие, — говорит она ровным тоном. — Я не могу их взять.
— Но, синьорина, — растерянно лепечет посыльный, принимая от нее охапку лилий.
— Верни, — Тициана приветливо улыбается одними глазами, поворачивается и идет дальше.
Догоняя ее, я оглядываюсь через плечо на цветочную лавку. Федерико смотрит на уходящую эльфийку, и на его лице проступают красные пятна. Кажется, он потрясен.
Дальше мы идем молча. После неожиданного происшествия с цветами я испытываю неловкость и не знаю, что сказать. Как не знаю, надо ли вообще что-то говорить. Но не успеваем мы дойти до конца соседнего переулка, как снова слышим голос юного Флавио.
— Пожалуйста, пожалуйста, синьорина Белаква и маэстро художник! Вы так быстро ходите, вы загоняете меня совсем! — кричит мальчик, мчась за нами во всю прыть.
Мы удивленно оборачиваемся.
— Что такое? — спрашиваю я строго на правах сопровождающего незамужней девушки. — Синьорина же ясно сказала, она не может принять дорогой букет от незнакомого человека.
— Ну, во-первых, никакой он не незнакомый, — пыхтит мальчик, останавливаясь рядом с нами. — Его тут каждая собака знает. А во-вторых, я уже не к синьорине, а к вам. Только не ругайте меня, я всего лишь посыльный.
Он кланяется и протягивает мне свернутый вдвое лоскут тонкой льняной ткани. На лице мальчика настороженно-брезгливое выражение, когда я разворачиваю подношение, он пятится. Мое же лицо вытягивается от удивления, когда я вижу под тканью цветок ириса. От кончика коротко обрезанного стебля до самых лепестков он полностью увял и на белой ткани кажется черным, словно обратившимся в пепел.
— Мертвый грозовой цветок, — констатирует Тициана, и ее синие глаза становятся огромными от удивления. — У твоих поклонниц странное чувство юмора, маэстро Френи.
— А это от кого? — спрашиваю я у Флавио.
Тот картинно пожимает плечами с видом крайнего недоумения.
— От женщины, — сообщает он. — Лица ее не было видно. Она сидела в портшезе с занавесками, ее везли большие черные тариканцы. Шептала, когда разговаривала с хозяином. Выбрала засохший цветок, самый черный, и велела отнести тебе, завернув в платок. У нее были разрисованные ладони.
— Как у Аспазии, той гадалки? — удивляется Тициана. — Не могу вспомнить, стоял ли сегодня на ярмарке ее шатер.
Передав тряпицу с ирисом Тициане, я хочу уже бежать обратно в сторону цветочной лавки, но посыльный хватает меня за рукав.